– Нет никакой пропасти, – улыбнулся Берт и взял Германа за руку. – Я всегда любил тебя, даже не зная, что ты мой брат. И это не изменится никогда. Только теперь мне кажется, что я знаю тебя даже еще лучше и от этого люблю еще сильнее.

С верхней полки послышалось шуршание и недовольный голос Рене едко прокомментировал:

– А теперь целуйтесь. Развели тут слюни-сопли.

Берт засмеялся, и Герман был вынужден признать, что они и правда устроили трагедию на пустом месте. Сигнал будильника разбудил Ситри, она шумно зевнула, вылезла из-под одеяла и потребовала объяснить, что тут происходит.

– Ко мне вернулась память, – сразу сообщил Берт без лишних предисловий. – Точнее, возвращается, но я уже точно помню, кто я и откуда.

Эффект не заставил себя ждать, но был не совсем таким, каким его ожидал Герман. Ситри резко побледнела, почти до синевы, поднялась с кровати и так выпрямила спину, что позвоночник должен был сломаться.

– Все ясно, – сказала она бесстрастным голосом. – Я очень рада, ваше высочество.

И, больше не проронив ни слова, развернулась и вышла.

Даже у Рене не сразу нашлось, что на это пошутить, поэтому он только присвистнул и покачал головой:

– Горячая штучка. Мне показалось или это бабская истерика?

Альберт проводил Ситри взглядом и побежал догонять.

– Я ничего не понимаю, – жалобно протянул Рене. – Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? В чем проблема-то, а? Ясно же было, что память рано или поздно вернется сама или ее кто-нибудь вобьет ему обратно в голову. В честь чего переполох?

Поразительно, но самый ушлый и сообразительный из их компании так и не понял, что Ситри влюблена в Альберта, а вот Герман уже какое-то время это ощущал. И так же, как сам Герман иногда чувствовал себя недостойным своей принцессы, думала, что не подходит кронпринцу Ландри. А если уж девушка что-то для себя решила…

Рене зарычал, яростно дергая себя за рыжие лохмы.

– А-а-а-а! Что за бред? Они что, тоже парочка?!

На что Герман спокойно ответил:

– Предполагаю, что это возможно.

– Вы меня убиваете, люди, – простонал Рене. – Ну просто каждой твари по паре, а я что? Самый рыжий?

Герман подошел и похлопал друга по плечу:

– Прости, но это действительно так.

Стефания лежала тихо, только сонно поглядывала на них, обняв подушку, и казалась больной.

– Все в порядке? – спросил Герман, присаживаясь рядом на корточки. Она вяло улыбнулась:

– Не знаю. Голова болит.

– Сходи в медицинское крыло. Наверняка это после вчерашнего. Не надо было мокнуть под дождем.

– Да, мой господин, – отшутилась она. – Идите, я еще минут пять полежу и за вами.

Герман погладил ее по волосам, взял полотенце и ушел купаться.

Стефания лениво ковырялась вилкой в овощном салате, наматывая вялые капустные листы на длинные зубья.

– Ты в порядке? – спросил Рене и сунул любопытный нос в ее тарелку. – Я его съел, так что не бойся, не отравлено. Или все-таки отравлено?

Он изобразил удушье, но на его гримасы никто не обратил внимания.

– Отстань от нее. – Ситри хлопнула Рене по руке, которую он между делом протягивал к отложенным в сторону рогаликам Берта.

– Все нормально, – отозвалась Стефания и выдавила улыбку. – Правда, все хорошо. Просто спать хочется.

Она прикрыла рот ладонью, скрывая смачный зевок, и ей поверили. Герман незаметно коснулся ее ладони, и Стефания улыбнулась уже более живо.

– Я, наверное, пойду, – сказала она и поднялась из-за стола. – Лучше и правда загляну к мастеру Гошу. Не хватало еще заболеть перед каникулами.

Она собрала нетронутый завтрак и ушла.

За пределами столовой стало легче. Стефания глубоко вдыхала и выдыхала, пока сердце не перестало бешено колотиться в груди. Потом зашла в уборную, умылась и отправилась на занятия.

Наверняка всего лишь простуда, все-таки дождь был очень холодным…

– Толкните ее, она же спит.

Голос Рене прорвался сквозь вату в ушах, и Стефания вскинулась, уронив на пол все свои наполовину исчерканные листы. Тест был в самом разгаре, а она, кажется, задремала или что-то вроде того. Рене сидел сзади и тыкал в спину карандашом.

– Курсант Вильтрауд. – Преподаватель сощурил глаза. – Неужели вы уже все сделали, раз нашли время на развлечения?

– Никак нет! – рявкнул Рене и закопался в листки с заданиями.

Стефания провела ладонями по лицу. Странно, она не помнила, как пришла в кабинет, как получила задание и начала его выполнять. Как будто сразу после завтрака она уснула, и вот ее только что разбудили.

– Можно выйти? – попросила она и, получив разрешение, покинула душный тесный кабинет.

Мастер Гош. Да, нужно пойти к нему. С ней что-то не в порядке…

Стефания открыла глаза и обнаружила, что лежит на траве недалеко от казармы. Вокруг толкаются люди, что-то у нее спрашивают.

Она села, взялась за голову. Больно…

– Разойдись! – скомандовал Варма. – Иди сюда. Не волнуйся, я отнесу тебя в лазарет.

Она не поняла, о чем он говорит, а потом Вильям подхватил ее на руки и понес. Надо бы воспротивиться, но все казалось, что это сон и она все еще спит. Возможно, даже завтрака еще не было.

Просто сон…

Тише, дорогая. Мужа надо слушаться.

– Нет! Пусти! – закричала Стефания и ударила Вильяма по лицу. От неожиданности он разжал руки, и она упала на землю. Из лазарета выбежали медики, подняли ее, а она продолжала кричать и вырываться, ведь Леннард где-то рядом, она слышала. Она точно слышала!

Все окончательно перепуталось.

– К ней уже можно?

Герман сразу бросился в лазарет, как только узнал о случившемся. Строго говоря, проведать Стефанию пошли все, но никто не стал оспаривать право Германа встретиться с ней первым. В коридоре возле палаты стоял Вильям, он помахал рукой, подзывая к себе.

– Что с ней? – сразу спросил Герман. Ему было известно, что это Варма принес Стефанию в лазарет.

– Это ты у Гоша спросишь, – ответил он и озабоченно нахмурился. – Она вела себя странно. Знаешь… как будто была не в себе. Кажется, она приняла меня за кого-то другого.

– Она назвала имя?

– Нет. Но ты знаешь, в чем дело?

Герман покачал головой:

– Только предполагаю. Ладно, я должен ее увидеть.

Варма с пониманием усмехнулся:

– Ну конечно. Передавай красавице привет и скажи, что я совсем не обижаюсь за синяки и шишки.