В подвале флигеля его ждали асы слежки ФСБ.

Вспыхнул фонарь, едва не ослепивший Матвея, оглушила команда:

– Не двигаться! Руки за голову!

Матвей повиновался без единого слова.

– Обыщи его, Панас.

Чьи-то руки прошлись по одежде, помяли карманы, подмышки, брюки.

– Чисто.

– Выходи.

Во дворе церкви Матвея уже поджидал генерал Первухин.

– Что за шутки, Соболев? Неужели хотел уйти в Кремль?

– Вы что же, знаете о подземном ходе? – вопросом на вопрос ответил Матвей.

– Там их целых два, оба завалены, насколько мне известно: рухнули своды. Один пытались расчистить, но средств изыскателям не хватило, и работы свернули. Так что будем делать?

– Я согласен работать. Но мне нужно три-четыре дня на сворачивание дел в Рязани. В понедельник я буду у вас.

Первухин хмыкнул, оглядел Матвея с ног до головы, бросил ему ключ.

– Машина за церковью, на набережной, джип «мицубиси» темно-фиолетового цвета. И благодари Хватова, капитан, это он посоветовал шефу не чинить тебе препятствий, если попросишь отпуск на несколько дней.

С этими словами начальник Управления спецопераций растворился в темноте за воротами церкви, сгинула и его обойма «наружки», а Матвей остался стоять, обуреваемый желанием вернуть генерала и сказать, что передумал. Хватов не мог знать, какое решение примет Соболев, но Конкере знал. Как и Ульяна Митина, вернее, та, что передала через нее совет не работать на «федепасов» и вообще ни во что не вмешиваться.

Александр Васильевич Завьялов, бывший координатор «Чистилища», а ныне юрисконсульт частной адвокатской конторы «Алунит», ужинал в одиночестве, когда зазвонил телефон. Завьялов промокнул губы салфеткой, снял трубку и услышал сдавленный торопливый голос:

– Васильевич, беги! «Федепасы» взяли художника Шерхова, который рисовал эмблему «СК», и новый состав «Чистилища» не хочет рисковать. Понял?

– Понял. Кто звонит?

– Ни пуха! – В трубке запульсировал сигнал отбоя.

Завьялов задумчиво подержал в руке трубку, снова поднес к уху, словно собираясь продолжить разговор, и понял, что худшие его опасения подтверждаются. Для комиссаров «ККК» он сейчас как бельмо в глазу, укор и напоминание, а главное – лишний свидетель. Рано или поздно они должны были принять превентивные меры безопасности, арест «федепасами» художника лишь ускорил реализацию решения.

Надо было уходить раньше, трезво подумал Александр Васильевич. Я же, как любой русский, все надеялся на «авось»: авось пронесет, авось не вспомнят… Вспомнили! Не поздно ли бежать-то? Интересно, сколько у меня еще в запасе времени?..

Страха он не ощущал, только сожаление и грусть оттого, что отказался в свое время от предложения Рыкова. И еще в голове вертелся вопрос: кто предупредил? Рыков этого сделать не мог по причине своего прямого участия в работе «ККК» и в силу характера. То же самое можно было сказать и об остальных комиссарах. Тогда кто же?..

Завьялов быстро собрал вещи, кое-какие документы, деньги, оружие (пистолет «волк», право на ношение которого подтверждалось документом), аккуратно убрал со стола, помыл посуду, как бы проверяя стабильность своей нервной системы, погасил свет в квартире и вышел на лестничную площадку.

О том, что времени на бегство у него уже не оставалось, он догадался за мгновение до выстрела, когда распахнулась дверь лифта и в проеме возник темный силуэт, на фоне которого мелькнул тусклый блик от глушителя поднятого пистолета. Выстрела Александр Васильевич не услышал…

План ликвидации заместителя министра обороны Бурлакова Евдокима Матвеевича разрабатывал «мозговой трест» «ККК» во главе с комиссаром-четыре Бохановым. Для его выполнения Громов выделил три мейдера наружного наблюдения и подслушивания, экстревер технического сопровождения и монаду исполнителей, всего двадцать пять человек.

Наблюдатели досконально изучили распорядок дня Бурлакова, его контакты в министерстве, время постоянных встреч, привычки, в течение недели прослушивали переговоры по телефонам и просто разговоры в компаниях и дома. В результате был рассчитан стандартный маршрут заместителя министра и его обязательные «точки контакта»: ресторан, где он обедал, второй ресторан, где ужинал, клуб «Георгий», где отдыхал в кругу друзей, катран, где играл в покер с другими любителями азартных игр, квартира, где любвеобильный Евдоким Мартынович принимал «эротический массаж».

Поскольку план «Чистилища» по ликвидации замаранных, погрязших в коррупции по уши чиновников, опубликованный в газетах, по сути представлял собой вызов системе государственного рэкета, та предприняла, естественно, кое-какие защитные меры, весьма беспрецедентные по своим масштабам: на охрану чиновничьей рати Государственной Думы, правительства, администрации президента и высшего командного состава Министерства обороны было привлечено дополнительно около шести тысяч человек! Это не считая того, что высшие должностные лица подстраховали себя сами, имея профессиональные команды телохранителей, снабженных самым современным оружием и арсеналами электронно-технических средств.

Бурлакова посменно – и круглосуточно – охраняли шестеро мощных бойцов из охранного министерского батальона «Щит», и еще двое сопровождали в фургоне с компьютерным комплексом радиоперехвата, анализа опасности и нестандартных ситуаций. Именно они командовали отрядом телохранителей, диктуя маршруты следования, меры предосторожности, способы доставки охраняемого объекта и определяя необходимое для той или иной операции количество «стволов». Кроме того, в пользовании замминистра всегда находился дежурный вертолет и машина с группой быстрого реагирования из пяти человек. Более мощной системой охраны обладали всего три человека из упомянутых в плане «Чистилища»: министр обороны Гусев, премьер-министр и директор Федеральной службы безопасности, – хотя у каждой были свои особенности. И все же, несмотря на это, «чистильщики» не устрашились привести свой план в исполнение.

Был задействован снайперский вариант ликвидации, для чего мейдер сопровождения вывел на цель монаду исполнителей: снайпера, корректировщика и наблюдателя-охранника.

Наиболее подходящим местом для исполнения приговора был признан ресторан «Дипломат», где Бурлаков обедал, так как для снайпера была выбрана позиция на другой стороне Москвы-реки, в километре от ресторана, что увеличивало в случае необходимости возможность его отхода. Со вторника всеми звеньями ликвидационной бригады начал отрабатываться этот вариант: готовились квартиры, места расположения исполнителей, транспортные цепочки, рассчитывались с точностью до секунды шаги жертвы и действия монады.

Разрабатывались векторы отхода, средства маскировки, запасные варианты отступления. Но в четверг утром «ресторанный» вариант был отменен, так как стало известно, что Бурлаков улетает в субботу утром в Сочи с военного аэродрома в Тушине. Разработка операции была приостановлена на два часа, то есть на время анализа группой Боханова новой вводной. А потом бригада нацелилась на Тушино, потому что, вопреки общепринятому мнению о невозможности скрытого подхода к военному аэродрому, лучшее место для засады трудно было придумать. Тем более что готовили акцию военспецы, входящие в «ККК» и досконально знающие объект в Тушине.