На этот раз Альдо пришлось бороться с подступившей тошнотой. Он два раза глубоко вдохнул. Ему стало ясно, что перед ним маньяк.

— Достойный подвиг! Невинная женщина была застрелена в тот момент, когда она радовалась жизни и пила шампанское вместе с мужем и своими друзьями. Но я повторяю свой вопрос: как получилось, что я ни разу не видел вас среди клана Солманских?

— Дело в том, что я примкнул к нему довольно поздно. Сразу после рождения отец доверил меня кормилице в Локарно, и там я оставался до восьми лет. Затем меня отдали в один из дорогих швейцарских пансионов, где я воспитывался под фамилией своего отца, потому что он признал меня. Имя моей матери оставалось неизвестным.

— Случалось ли вам видеться с матерью?

— В детстве мы часто виделись. Когда я повзрослел, мы с ней не встречались. После дела Фэррэлса[88]меня отвезли в Америку. Сначала я жил под псевдонимом Ольерик, чтобы прощупать почву и посмотреть, как меня примет семья. Но я сразу же отлично поладил с Сигизмундом, моим старшим братом, и вернул себе настоящую фамилию, а псевдоним использовал только для дела. Но если Сигизмунд сразу меня оценил, то об Анельке, к сожалению, этого не скажешь. Правда, она вообще никого не любила. Вас она ненавидела настолько сильно, что на этом мы с ней в конце концов и сошлись. После их гибели я возглавил банду Сигизмунда, и мне удалось провернуть несколько интересных операций. Именно во время одной из них я и познакомился с Мигелем Ольмедо, а затем и с его семьей. Тогда-то я и узнал о знаменитых изумрудах, утрата которых повергла в отчаяние дона Педро… Для меня это стало своего рода… откровением! Не считая того, что ожерелье стоит целое состояние, это была возможность заставить вас поработать на меня и отомстить за моих близких. Ведь вы должны были оказаться в моей власти! И сегодня вечером это свершилось. Вы загнаны в угол. Вы в ловушке!

— Теперь мне все ясно. Вы собираетесь меня убить! — констатировал Альдо так спокойно, словно он только что получил приглашение на ужин.

— Разумеется, но… мы не будем торопиться! У меня безумное желание, дорогой князь, позабавиться с вами. Убить вас одним выстрелом — это слишком быстро и совсем неинтересно. Я хочу насладиться вашими долгими мучениями… Вот это будет восхитительно и вполне достойно Солманских!

— Которым вы, как и ваши предшественники, не являетесь. Фамилия, титул и недвижимость были украдены русским по фамилии Орчаков, погромщиком и убийцей невинных людей!

— Какое это имеет значение, если вы у меня в руках? А теперь отдайте мне изумруды!

— Ни за что!

Голос, прозвучавший с такой повелительной интонацией, принадлежал донье Луизе. Пожилая женщина была одета, как обычно, во все черное, но еще более строго, потому что ни одно украшение, кроме золотого обручального кольца, которое она, очевидно, никогда не снимала, не оживляло ее траурного наряда. Траур подчеркивала вуаль из черного крепа, наполовину скрывавшая седые волосы, высоко поднятые гребнем из черного дерева.

Выйдя из-за колонны, донья Луиза величественно подошла к Альдо. Он поклонился, а женщина спросила:

— Вы действительно принесли подлинное священное ожерелье?

— Нет ни малейших оснований в этом сомневаться, — ответил Морозини, снова выкладывая камни на парчовую скатерть.

При виде изумрудов в серых непроницаемых глазах доньи Луизы вспыхнул огонь, и она рухнула на колени, вытянув вперед дрожащие руки.

— Простите меня за то, что я сомневалась в вас, князь Морозини! Вы совершили чудо! Где же были священные камни?

— Они были спрятаны среди тех вещей, которые императрица Шарлотта увезла с собой из Мексики. Она даже не подозревала, что ожерелье находится у нее.

— Кто же их туда положил?

— Женщина, которая ее ненавидела, и которой было известно наложенное на изумруды проклятие. Она хотела, чтобы императрица погибла.

— Камни действительно сыграли свою роль, потому что Шарлотта умерла безумной. Но в будущем только чистые руки смогут коснуться кетцалитцли Пернатого Змея, и они вернут ожерелье на землю предков, и ее слава и доброе имя будут восстановлены. Благодарю тебя, о Уицилопочтли, бог богов, за этот день, вернувший нам надежду!

Все еще стоя на коленях, донья Луиза запела что-то медленное и мрачное, но мелодия прерывалась вскриками, напоминающими победный клич. Все слушали ее, никому в голову не приходило прервать эту песнь, пришедшую из глубины веков.

Только когда женщина замолчала, согнувшись, опустившись на пятки и подняв высоко над головой изумруды, раздались совершенно неуместные аплодисменты.

Аплодировал, разумеется, последний из Солманских.

— Браво! Вы могли бы иметь успех в мюзик-холле, но нам пора переходить к делу. Мы достаточно повеселились!

Быстрым движением он вырвал изумруды из рук доньи Луизы, повертел их в руках и спокойно убрал в карман.

У пожилой дамы от возмущения перехватило дыхание. Она гневно вскрикнула и хотела подняться. Вряд ли бы ей это удалось, если бы Альдо не поддержал ее. Она поблагодарила его взглядом и воскликнула:

— Должно быть, вы потеряли рассудок! Согласно нашим договоренностям, вы не должны были даже дотрагиваться до священных камней!

Солманский с кривой усмешкой пожал плечами:

— Наши договоренности? У меня такое впечатление, что они существовали только в вашем воображении, милая дама, и в воображении этого бедняги дона Педро. Я всегда работал только на себя…

— Что вы такое говорите? Но вспомните, когда Мигель привел вас к нам в Нью-Йорке…

— Ах, да! Признаю, я сделал все, чтобы очаровать вас, и подыграл вам, как только понял, что ваша семейная история даст мне то, о чем я мечтал. Я получу огромное состояние и отомщу человеку, которого ненавижу…

— Не пытайтесь вспомнить, о ком идет речь, донья Луиза. Он говорит обо мне, — подсказал Альдо. — Этот жалкий тип считает, что я перед ним в долгу…

— Не стоит все сваливать в одну кучу. Все будет сделано так, как я решил. Сейчас я хочу радоваться моей удаче.

— Потому что вы получили изумруды? — презрительно спросил Альдо. — Не стоит забывать о проклятии, которое висит над ними. Почему вы так уверены, что вас оно не коснется?

— Видите ли, я не намерен оставлять камни себе, я их продам… за астрономическую сумму! Я знаю человека, который готов заплатить мне столько, сколько я попрошу. А если добавить к этому еще и наследство Вобрена…

— Насколько мне известно, на него вы не имеете никаких прав!

— Я лично не имею, согласен, но всеми правами обладает его вдова. Это позволило нам неплохо жить, продавая время от времени те или иные безделушки… Продадим и остальное. Мы получим отличную прибыль!

— Вашей прибылью станет разочарование. Пока все считали, что Вобрен исчез, его жена могла действовать по своему усмотрению. Но теперь ее официально признают его вдовой, и, следовательно, будет открыто дело о наследстве…