К исходу 8 августа обозначился успех и на участке соседнего 8-го танкового корпуса. Совместно с главными силами 251-й стрелковой дивизии его 93-я танковая и 8-я мотострелковая бригады подошли к восточному берегу Вазузы, прижав противника к реке, а их левофланговые подразделения начали переправляться на западный берег. При этом, как всегда неожиданно, выяснилось, что «оказывается, Вазуза более солидный приток Волги, нежели Держа. Ширина ее местами свыше 80 м, а глубина достигает 2 и более метров». Еще левее продвинулись вперед 31-я и 25-я танковые бригады корпуса Соломатина. Взаимодействуя с частями 331-й стрелковой дивизии полковника П.Д. Берестова, первая из них форсировала Вазузу в районе Хлепени, вторая переправилась через Гжать. В результате советские войска на этом участке достигли рубежа Хлепень, Климово, Попсуева, а несколько южнее продвинулись до Бургово.

Преодолел Гжать и 2-й гвардейский кавалерийский корпус, наступавший в полосе 354-й стрелковой дивизии генерал-майора Д.Ф. Алексеева. Продолжая действовать совместно с ней, он в ходе ожесточенных боев вошел в населенные пункты Романове, Подъяблонки, Колокольня. При переправе через реку кавалеристы понесли значительные потери, поскольку немецкая авиация непрерывно штурмовала конницу с низких высот. Советской авиации не было видно, хотя только для поддержки 20-й армии было выделено 9 авиадивизий; зенитная артиллерия далеко отстала от передовых частей.

Левофланговые соединения 20-й армии, преодолевая упорное сопротивление, продвигались в направлении Карманово.

7 августа в наступление перешли войска 5-й армии под командованием генерал-лейтенанта И.И. Федюнинского — 3-я гвардейская мотострелковая, 42-я гвардейская стрелковая, 19-я, 28-я стрелковые дивизии, 28-я, 35-я и 49-я стрелковые, 120-я, 161-я, 154-я танковые бригады. Задача армии состояла в прорыве обороны противника южнее Карманово и развитии успеха в северо-западном направлении — на Сычевку. Однако прорвать оборону 342-й и 35-й немецких пехотных дивизий не удалось ни в этот, ни на следующий день. И здесь свирепствовала германская авиация, которая за один день только в 3-й мотострелковой дивизии вывела из строя 413 человек. 10 августа Жуков поставил командарму-5 более скромную задачу: основные усилия направить на овладение Кармановом. Еще меньшими оказались успехи 33-й армии генерал-лейтенанта М.С. Хозина, которая начала наступать южнее 13 августа.

Вообще-то советское наступление обеспечивали две — 1-я и 3-я — воздушные армии, в состав которых входили 19 авиадивизий. Авиационные командиры вновь пытались отработать организацию вызова истребителей на поле боя по заявкам наземных войск. Специальные представители, находившиеся со своими рациями в общевойсковых армиях, обеспечивали выход самолетов в район боев через 9–10 минут после подачи вызова. Непосредственно над полем боя действиями авиации руководили представители истребительных авиадивизий, находившиеся на радиостанциях армейской радиороты ВНОС. Они информировали летчиков о воздушной обстановке, имея с ними двухстороннюю связь. Однако такие случаи были единичными — большинство самолетов все еще не имело радиосредств, особенно передатчиков. Поэтому оказывать непосредственную поддержку наступающим войскам в процессе боя авиация не имела возможности и наносила удары главным образом по глубоким целям.

Но хотя бы опыт накапливался, закладывалась организация. Уже в феврале 1943 года, как с гордостью рассказывает полковник Кояндер, в 1-й воздушной армии впервые осуществили наведение по радио на цель большой группы штурмовиков, правда: «Подобные случаи управления по радио штурмовиками, находившимися над полем боя, являлось в то время исключительно редкими… все внимание авианаводчиков уделялось в основном истребителям».

Была еще одна уважительная причина, не позволившая и на этот раз «сталинским соколам» завоевать превосходство в воздухе на сычевском и ржевском направлениях. Если раньше утверждалось, что большинство советских самолетов имело устаревшую конструкцию и наши пилоты не могли в силу этого сражаться с люфтваффе на равных, то теперь стряслась другая беда: «…летчики истребительной авиации, только накануне операции получившие самолеты новейших систем, не научились еще вести бой на них». Как говорится: не понос, так золотуха.

Еще более напряженные бои развернулись 9 августа. Обе стороны ввели в бой все свои силы. Корпус Гетмана, наступая совместно с частями 88-й стрелковой дивизии 31-й армии, с утра нанес сильный удар по противнику. Сломить его сопротивление удалось лишь левофланговым частям. Развивая успех, корпус с пехотой в течение всего дня медленно продвигался вперед, главным образом вдоль Вазузы. К исходу дня они вышли на рубеж Кортнево, Логово, Тростино, Печора, расширив плацдарм на западном берегу реки до 8–9 км по фронту и до 3 км в глубину. Успешно наступал в этот день и 8-й корпус. Но и танкисты несли большие потери от вражеской авиации. Кавалерийский корпус Крюкова разбил 6-ю пехотную дивизию, но был остановлен в 8 км юго-восточнее Сычевки частями 1-й танковой дивизии и брошенными в бой отрядами «трудовой повинности». В районе Карманово 8-й стрелковый корпус генерал-майора Ф.Д. Захарова весь день успешно отбивал атаки 46-го танкового корпуса противника. Убедившись в бесперспективности контрудара на Погорелое Городище, Модель приказал войскам 9-й армии с 10 августа перейти к обороне.

В целом результаты встречного сражения были благоприятными для войск правого крыла Западного фронта. Они во всей полосе наступления подошли к рекам Вазуза и Гжать и освободили южную часть города Зубцова. Однако изменившееся в пользу противника соотношение сил ставило под вопрос успех дальнейшего наступления на Сычевку: в бой были введены практически все наличные войска, подвижные группы потеряли ударную силу, утратил свое действие фактор внезапности. Вместе с тем появление 2-й танковой дивизии немцев в районе Карманово угрожало левому флангу 20-й армии. К тому же войска Калининского фронта еще не подошли к Ржеву и рассчитывать на их помощь в наступлении на сычевском направлении не приходилось.

Правда, по свидетельству генерала Сандалова, командующий 20-й армией некоторое время вынашивал идею ударом усиленного кавалерийского корпуса проломить немецкую оборону с плацдарма юго-восточнее Гжати и прорваться прямиком к Вязьме, но генерал Крюков, помня судьбу группировок Ефремова и Белова, отказался от этой чести:

«По поручению Рейтера я несколько раз ездил беседовать по этому вопросу с командиром корпуса Владимиром Викторовичем Крюковым, моим близким товарищем по совместной службе в войсках Белорусского военного округа.

— Если направить оба танковых корпуса и мой корпус с плацдарма за р. Гжать на юго-запад, нет сомнения, что мы прорвемся сквозь вражескую оборону и успешно пойдем к Вязьме, — хладнокровно рассуждал Крюков.

— Однако слабые войска вашей армии не сумеют сохранить участок прорыва. Противник после нашего прохода сомкнет фронт и будет бить нас в окружении и танковыми дивизиями и авиацией.

— А если пустить в прорыв только ваш корпус, усиленный стрелковой дивизией и всеми армейскими танковыми бригадами? — допытывался я.

— В армейских танковых бригадах танков осталось немного, причем горючее для них, как я знаю, вы доставляете авиационным транспортом, — насмешливо ответил Крюков. — В рейде ваши бригады будут мне обузой. Нет, пусть слава и лавры в проведении подобной операции остаются лишь у моего коллеги генерала Павла Алексеевича Белова. Я не верю в возможность такого рейда сегодня».