Сражение продолжалось и в течение двадцать третьего августа, но к концу дня уже стало понятно, что французская стрела сломалась, не пронзив цели. В конечном счете противник оказался не таким уж уязвимым в Арденнах. Несмотря на огромную силу правого фланга, центр отнюдь не был слабым. Французы не смогли «разрезать противника пополам».

Обе французские армии в Арденнах отступали, 3-я к Вердену, а 4-я к Стене и Седану. Железорудный район Брийё не был возвращен и еще четыре года поставлял немцам вооружение, без которого германская армия не могла бы сражаться.

Однако вечером двадцать третьего августа Жоффр еще не осознавал всех размеров поражения в Арденнах. Наступление «временно приостановилось, — телеграфировал он Мессими, — но я предприму все усилия, чтобы возобновить его».

Армия кронпринца в тот день обошла Лонгви, оставив крепость осадным войскам, и в соответствии с приказом намеревалась сбить французскую 3-ю армию с позиций под Верденом. Принц, которого только месяц назад отец предупредил, чтобы он подчинялся начальнику штаба во всем и «поступал так, как он тебе скажет», был «глубоко тронут» в день триумфа, когда получил телеграмму от «папы Вильгельма» с извещением о награждении. Как и Рупрехт, он удостоился Железного креста 1-й и 2-й степени. Телеграмма была пущена по рукам, чтобы все члены штаба могли прочитать ее. Вскоре сам принц, одетый в «белоснежный мундир», как позднее написал один из его почитателей, будет расхаживать между двумя шеренгами солдат, раздавая Железные кресты из корзинки, которую держал адъютант. В тот день, сообщал представитель союзного австрийского командования, избежать получения Железного креста 2-й степени можно было, только совершив самоубийство. Сегодня «герой Лонгви», как его вскоре стали называть, завоевал славу, равную славе Рупрехта, и если среди ликования тень Шлиффена ворчала по поводу «обычных фронтальных успехов» без применения обходов и общего уничтожения или презрительно ссылалась на «погоню за медалями», никто ее не слышал.

Тем временем на Самбре 5-я армия Ланрезака получила приказ наступать через реку, «опираясь на крепость Намюр», пройти левым флангом у Шарлеруа и сломить «северную группу» врага. Один корпус 5-й армии должен был удерживать угол между сливающимися реками, чтобы прикрыть линию Мааса от немецкого наступления с востока. Хотя Жоффр не имел полномочий командовать англичанами, его приказ требовал от Френча «взаимодействовать в этой операции», наступая в «общем направлении на Суаньи», то есть через канал Монса. Канал являлся продолжением Самбры, по нему через Шельду суда шли в Ла-Манш. Он входил в состав водного пути, создаваемого Самброй от Намюра до Шарлеруа, и далее доходя до Шельды, как раз поперек направления движения германского правого крыла.

В соответствии с графиком армия фон Клюка должна была достичь водного рубежа к двадцать третьему августа, тогда как армии Бюлова следовало, по пути атаковав Намюр, выйти на рубеж раньше и форсировать его к этому времени.

По графику англичан, составленному в соответствии с приказами Джона френча, британские экспедиционные силы также должны были выйти к каналу двадцать третьего.

Ни одна из армий еще не знала об этом совпадении. Передовые отряды английских колонн по расписанию выходили на линию канала раньше — двадцать второго.

Двадцать первого, в тот день, когда Ланрезаку было приказано пересечь Самбру, английские войска, которые, как планировалось, «будут взаимодействовать», отставали от французов на день пути. Но обеим армиям из-за опоздания англичан и плохой связи, явившейся результатом антипатии между командующими, пришлось вести два различных сражения, у Шарлеруа и у Монса, хотя их штабы находились всего в пятидесяти километрах друг от друга.

Наступательная доктрина уже была мертва в сердце Ланрезака. Он не мог видеть полной картины, такой ясной теперь — движения трех германских армий к его фронту, но чувствовал их присутствие. 3-я армия Хаузена шла на него с востока, 2-я армия Бюлова — с севера, и 1-я армия Клюка наступала на английскую армию слева от него. Ланрезак не знал их названий или номеров, но чувствовал, что они были близко. Он догадывался или сделал вывод из донесений разведки, что на него шла сила больше той, с которой он мог справиться. Его оценка расходилась с оценкой генштаба.

Ланрезаку и Генеральному штабу одни и те же сообщения о германской силе к западу от Мааса представлялись по-разному. Генеральный штаб видел слабый германский центр в Арденнах, а Ланрезак — громадный вал, прямо на пути которого была 5-я армия. Генеральный штаб оценивал количество германских войск к западу от Мааса в 17 или 18 дивизий. Против них, как он считал, 13 дивизий Ланрезака, резервная группа из двух дивизий, 5 английских дивизий и одна бельгийская у Намюра, всего 21 дивизия, что, по мнению штаба, давало значительное численное преимущество.

По плану Жоффра эти силы должны были удерживать немцев за Самброй, пока французские 3-я и 4-я армии не прорвут германский центр в Арденнах, а затем все вместе они должны были наступать на север и выбросить немцев из Бельгии.

Штаб англичан, которым фактически руководил Вильсон, согласился с оценкой французского Генерального штаба. В своем дневнике двадцатого августа Вильсон записал те же цифры — 17 или 18 германских дивизий к западу от Мааса — и с радостью сделал вывод: «Чем больше, тем лучше, так как это ослабит их центр». А в Англии, далеко от фронта, лорда Китченера мучили беспокойство и плохие предчувствия. Девятнадцатого августа он телеграфировал Джону Френчу, что движение немцев к северу и западу от Мааса, о котором он его предупреждал, «развивается вполне определенно». Он просил держать его в курсе всех событий и на следующий день опять повторил эту просьбу.

На самом же деле в этот момент силы немцев были равны 30 дивизиям: 7 полевых и 5 резервных корпусов, 5 кавалерийских дивизий и другие части. Армия фон Хаузена, еще не пересекшая Маас к этому времени, входила в состав правого крыла, она имела еще 4 корпуса, или 8 дивизий. Во время «Приграничного сражения» германское численное превосходство было полтора к одному, теперь же силы правого крыла превосходили силы союзников вдвое.

Вся эта мощь нацеливалась на армию Ланрезака, и он знал это. Он считал после той памятной встречи с их командующим, что англичане не были готовы и на них нельзя положиться. Он знал, что бельгийская оборона под Намюром разваливалась. Один из новых корпусов, приданных ему после недавнего обмена частями, должен был удерживать его левый фланг к западу от Шарлеруа, но двадцать первого августа он еще не вышел на свои позиции. Если бы Ланрезак начал наступление через Самбру, как ему предписывалось, то, по его мнению, немцы обошли бы его слева, и тогда перед ними открывался свободный путь на Париж. Итак, тот принцип, которому он учил в Сен-Сире и в Высшей школе, принцип французской армии «атаковать врага, где бы его ни встретили», был уничтожен.

Ланрезак колебался. Он писал Жоффру, что, если он предпримет наступление к северу от Самбры, «5-й армии придется вести сражение в одиночку», так как англичане еще не будут готовы действовать совместно. Если же они должны наступать одновременно, то 5-й армии придется ждать до двадцать третьего, а то и до двадцать четвертого. Жоффр ответил: «Я оставляю право определять сроки наступления за Вами».