– Нет, – сказал я. Я хотел бы объявить о нашей свадьбе публично, как полагается.

Елена Юстина тихо рассмеялась, словно думала, что я романтик.

Мы вышли из таверны. У меня были дела. Непростые дела. Я не знал, как суметь сказать Елене, что мне придется сейчас ее оставить.

Мы медленно подошли к разрушенному зданию, которое так недолго было нашим домом. Теперь я понял, почему толпа, которая схватила Косса, повела себя настолько жестоко: тут лежали еще тела, сложенные в горестный ряд – целая семья, в том числе трое детей и младенец. Еще одни "временные" жильцы, мы даже не знали, что это несчастное семейство были нашими соседями.

Копатели все еще работали. Осталось всего несколько зрителей. Ночью придут мародеры. А завтра утром Гортензии пришлют повозки с распоряжением очистить место.

– По крайней мере мы вместе, – прошептала Елена.

– Мы будем. Елена, мне надо…

– Я знаю.

Она была замечательная. Я крепко обнял ее и сказал:

– Так ты все еще хочешь жить со мной?

– Мы подходим друг другу.

– Ох, моя дорогая, мы подходим какому -то другому месту, лучшему чем это!

Как обычно она успокоила меня.

– Мы можем найти себе жилье в другом месте, но я буду выбирать его более тщательно, чем эту квартиру! Елена, я скорее всего, не смогу найти нам новое жилье сегодня – лучше иди в дом своего отца, и мы встретимся там позже…

– Украдкой вернуться с поджатым хвостом? – фыркнула Елена. – И не подумаю!

– Я хочу, чтоб тебе было удобно…

– Я хочу быть с тобой.

– И я хочу тебя! Поверь мне, я не хочу оставлять тебя сейчас. Все что я хочу, это запереть тебя, и крепко держать, пока ты не почувствуешь себя в безопасности, а я не почувствую себя лучше…

– О, Марк, смотри! – перебила меня Елена. – Там попугай!

Попугаиха взгромоздилась на кучу обломков. Сильно потрепанная, но ничуть не напуганная. Елена позвала:

– Хлоя! Хлоя, иди сюда…

Возможно, это клетка спасла ее. Так или иначе существо объявилось живым, и теперь смотрело на окружавшие ее обломки с обычным видом наглого превосходства.

Маленькие мальчишки (чья мать их за это потом не стала бы благодарить) подбирались к птице, пытаясь ее поймать. Хлое никогда не нравились особи мужского пола. Она позволила им подойти на расстояние вытянутой руки, затем распушила перья, отпрыгнула в сторону на ярд и взлетела. Ее хвост вспыхнул алым, когда она поднималась. Я пошутил:

– Стоит предупредить местных скворцов, похоже, что на них начнется охота!

Елена привстала на цыпочки, чтоб лучше наблюдать полет попугая. Хлоя внезапно сделала круг вокруг ее головы.

– Марк, эта птица выживет, оказавшись на свободе?

– Ох, этой птице сказочно везет.

Хлоя села недалеко от нас.

– Хлоя! Хлоя! – закричала Елена.

Теперь более решительные, так как нашлись люди заинтересованные в поимке птицы, мальчишки бросились вперед. Хлоя увернулась от них и вспорхнула на балку крыши вне досягаемости.

– Спускайся сюда и скажи, кто мне это сделал? – крикнула расстроенная Елена.

– О, Церинт! Церинт! Церинт! – пронзительно завопила Хлоя, оказывая любезность.

Затем мы могли наблюдать, как попугай устремился куда-то в голубое римское небо, улетая прочь.

Откладывать далее не принесло бы никакой пользы.

– Милая! То, что я делаю – глупо. Ты избит; твой дом разрушен; самая блестящая женщина, с которой ты когда либо спал, говорит тебе, что ты ей нужен. Однако тебе нужно идти устраивать облаву на преступников, когда ты только что узнал, что человек, которого злодеи убили, останься он в живых, ты бы сам его убил!

Передернувшись, я набросил на себя свой черный плащ. Это напомнило мне, что в моей шляпе все еще были два пирожных от Минния, завернутых в виноградные листья, так что не сильно пострадавшие от пыли.

– Возьми их, мы съедим их в доме твоего отца этим вечером, – сказал я, стараясь не обращать внимания на болезненную потребность Елены быть сейчас со мной рядом. – Обещаю!

Она вздохнула:

– Мой отец все равно ждет встречи с тобой, а теперь иди.

– Это должно порадовать его, если бы я вернул тебя под его крыло!

– Мы сможем поговорить об этом после, – сказала Елена тоном, мол обсуждать тут нечего. Я выколотил из шляпы пыль и нахлобучил ее себе на голову.

– Ты похож на вестника возмездия! Любой, кто увидит твой силуэт в сводчатом проходе, захочет развернуться и убежать…

– Отлично! – сказал я.

Грязь на моей коже и в волосах раздражала меня, и я быстро ополоснулся в бане, пока составлял план действий.

Был еще самый разгар дня. Мозаика уже вполне сложилась у меня в голове, так что я теперь был уверен, что если где не хватит имеющихся кусочков, там я смогу заполнить пробелы при помощи догадки и везения. Я встречался с Присциллом, с женщинами из дома Гортензиев, с Севериной Зотикой. Церинт мог быть и ложным ключом. Но если бы я смог найти, где болтался этот Церинт, я тоже должен был бы с ним увидеться.

Для начала я выбрал Аппия Присцилла, и его дом на Яникуле. Вдохновленный моими новыми побуждениями, я сделал правильный выбор.

От мысли о встрече с фригийцами у меня сводило кишки, но в организации Присцилла наступило время сиесты. По отвратительному коричневому портшезу я понял, что Присцилл дома.

Первой ошибкой, которую допустил его привратник, было позволить мне войти. Вторую ошибку он сделала, когда отправился сообщить о посетителе, не заметив, что посетитель сам идет позади него.

– Благодарю! – улыбнулся я привратнику, отодвигая его с дороги, чтоб войти. – Нет нужды представлять нас, мы с Аппием Присциллом старые приятели.

Я испытывал неприязнь к Присциллу, которая лишь расцвела сильнее от горькой зависти, как только я вошел в комнату.

Это было просторное помещение, с большими панельными дверями, распахнутыми, чтоб дать восхитительный вид через Тибр на Рим. В руках любого компетентного архитектора эффект был бы захватывающим. Присцилл, вероятно, купил дом из-за его расположения, но потом впустую растратил все его преимущества. Здесь было много естественного света – а в комнате не было ничего, кроме нескольких запертых сундуков. Присцилл пожадничал даже на самые обыкновенные предметы мебели. Он ограничился такой мрачной краской и светильниками, что ему удалось все испортить; должен существовать закон против уродования таких потенциально совершенных комнат.

Я почувствовал, как мой нос сморщился. Великолепное расположение дома сделала его многим лучше, чем контора на Эсквилине, но здесь стоял неприятный запах заброшенности.