— Профессор Мессенджер? — говорит женский голос.

— Да, вы не могли бы перезвонить позже?

— Я — секретарь господина Халиба, профессор. Он очень хотел переговорить с вами, перед тем как уйти домой.

— А, хорошо. — Ральф прикрывает рукой трубку. — Срочное сообщение, — говорит он, обращаясь к обоим мужчинам. Дугласс смотрит в пол, Эгню — на Дугласса. Ральф поворачивается в кресле к ним спиной. В трубке раздается голос Халиба — мягкий, слегка шепелявый:

— Профессор Мессенджер? Это Халиб. Как вы?

— Очень занят, господин Халиб, но если у вас есть какие-то новости…

— Есть, и причем хорошие. Анализ крови дал положительный результат.

— Значит, все-таки эхинококковая киста?

— Она самая.

— Ну слава богу. И что теперь?

— Я выслал рецепт вам по почте. Принимайте препарат согласно инструкции. Курс лечения — двадцать восемь дней. В конце следующей недели приходите ко мне на прием, посмотрим, что делать дальше. Как я уже говорил, возможно, удастся обойтись без операции. Но в любом случае вам ничего не угрожает.

— Просто замечательно! Не знаю даже, как вас благодарить!

— Не стоит. Звоните, если возникнут вопросы по поводу рецепта.

Ральф кладет трубку и поворачивается к мужчинам, которые стоят, не шелохнувшись.

— Вы разрешите мне пройти в ваш офис, профессор Дугласс? — вежливо спрашивает Эгню.

Дугласс молча поворачивается на каблуках и выходит из офиса, Эгню следует за ним. У двери полицейский оборачивается к Ральфу:

— Побудьте здесь еще немного, хорошо?

— Я могу остаться до половины седьмого.

Эгню кивает и выходит. Ральф возвращается к телефону и набирает номер:

— Кэрри? Халиб только что звонил. Сказал, что анализы положительные. Да нет, все хорошо! Ну да! — Несколько минут они оживленно беседуют. — Ну пока, увидимся на ужине. Я тоже тебя люблю.

Он кладет трубку, поднимается и начинает беспокойно ходить по комнате. Изо всей силы ударяет кулаком в ладонь. Подходит к окну, но его взгляд ни на чем не останавливается. Он возвращается к столу и снова поднимает трубку. Ожидая ответа, он барабанит пальцами по столу.

— Хелен! Хорошая новость.

Ральф говорит с Хелен, когда в комнату врывается сержант Эгню. Он открывает рот и тотчас закрывает его, заметив, что Ральф говорит по телефону. Ральф прикрывает трубку рукой.

— Что случилось?

— Вам лучше пойти со мной, — говорит сержант Эгню, — профессор Дугласс…

— Что с ним?

— Боюсь, что он мертв, сэр.

— Мне пора, — говорит Ральф и кладет трубку.

Раз, два, три, проверка… Вторник, 3 июня, 5.35 вечера. Первый раз за весь день я остался один. Встреча за встречей. Вице-канцлер, полиция, потом директор по связям с общественностью, другие сотрудники Центра… все в шоке… все, кроме меня. Интересно, почему? Не потому, что я не любил его… я вовсе не радуюсь тому, что он умер. Я даже жалею его, возможно, впервые в жизни. Но я не шокирован, хоть и повторяю за всеми, как попугай: «Я в шоке!» Ведь если я не буду так говорить, люди подумают, что я какой-то бессердечный монстр.

Больше всего шокирован бедняга Эгню. Он винит во всем себя, хоть я не вижу в этом никакого смысла. Кто бы мог подумать, что Даггерс повесится, не раздумывая, после того, как его выведут на чистую воду. Сначала он вспылил, но потом, казалось, взял себя в руки. Провел Эгню в свой кабинет, показал компьютер, вежливо ответил на несколько вопросов о программном обеспечении, а потом вышел в туалет. Эгню ничего не заподозрил… он сказал: «Допрашиваемые часто испытывают желание сходить в туалет». Он сел за компьютер и стал просматривать кэшированные Интернет-файлы. Только минут через десять-пятнадцать забеспокоился и пошел искать Даггерса в мужском туалете на втором этаже. Нагнувшись, увидел под дверью одной из кабинок чьи-то ноги в черных ботинках, пнул ногой дверь и обнаружил мертвого Даггерса. Тот повесился на компьютерном шнуре, прицепив его к вентиляционной решетке. Обвязал шнур вокруг шеи, встал на сиденье унитаза и шагнул в пустоту. В небытие.

У него, наверное, был план. Должно быть, заранее обдумал свои действия при таком повороте событий… Точь-в-точь как я со своей опухолью… Наверное, сказал себе: «Если они узнают и придут за мной, я не буду ждать разоблачения, ареста, суда…» Возможно, даже обдумал план действий, приметил вентиляционную решетку, проверил ее на прочность… и даже измерил длину шнура и спрятал его в выдвижном ящике. Я просто восхищаюсь его смелостью и даже зауважал его. Я ведь и сам хотел так поступить, но, к счастью, все обошлось. Мне даже кажется, что он умер вместо меня. Если бы я был суеверным… если бы верил в судьбу, провидение, звезды… Вчера вечером сложился странный симметричный рисунок… Звонок Халиба принес мне облегчение и избавление, и в эту же секунду Даггерса постигла катастрофа. Словно бы мы с ним стояли на разных чашах весов: звонок Халиба перетянул весы в мою сторону, и я безопасно приземлился на землю, а Даггерс повис воздухе, болтаясь в петле.

Мне показали фотографии, найденные у него в ящиках. Сотни снимков. В основном не достигшие половой зрелости девочки, обнаженные или полуобнаженные, иногда вместе с мальчиками того же возраста, но одних мальчиков не было. Они писали, показывали гениталии, попки и так далее… ничего серьезного… некоторые фотографии с претензией на художественность, в духе Льюиса Кэрролла…. С виду ничего ужасного, пока не представишь себе, в каких условиях это было снято… У полиции нет доказательств, что Даггерс сам фотографировал или имел физический контакт с детьми. Он принадлежал к узкому кругу людей, которые обмениваются подобными фотографиями по сети с помощью каких-то шифровальных программ. Что-то вроде виртуальной библиотеки. Он делал это в офисе, а не дома, возможно, опасаясь, что его застукают мать или сестра… я послал им письмо с соболезнованиями. Непросто было его написать. Конечно, будет следствие… и похороны, скорее всего частные. Панихиды уж точно не будет…

Тогда, на стоянке, я смотрел на его освещенное окно, и внезапно меня озарило, что это и есть тот человек, которого ищет Эгню. Не понимаю, почему я раньше об этом не подумал. Может, потому, что всегда считал его аскетом и равнодушным к сексу трудоголиком… Никогда не знаешь, что происходит в головах других людей. Когда мы стояли вместе с Хелен и я, глядя на его окно, пошутил насчет того, что Даггерс корпит над алгоритмами, мне вспомнилось, как мы столкнулись с ним у входа в Центр воскресным утром. Я вспомнил его взгляд, в котором сквозили удивление и страх, и мне в голову закралось подозрение… То же самое выражение было на его лице, когда он лежал на полу туалета с выпученными глазами, красным, одутловатым лицом и недовольно надутыми губами… вокруг шеи глубокое красное кольцо. Шнур снял Эгню.

Сержант начал звонить в полицию, в охрану кампуса и вызывать «скорую», а я отправился на прием, но успел только на ужин. Я обо всем рассказал Кэрри по телефону, попросив держать язык за зубами. Я не хотел, чтобы это обсуждали за ужином, что испортило бы праздничную атмосферу, а если бы об этой новости узнали телевизионщики, то обязательно вставили бы ее в свой репортаж о конференции. Это они любят. Так что никто ни о чем не догадался. Место Даггерса оставалось пустым, но это никого не удивило, ведь все прекрасно знали, что он не любит светских торжеств. Труднее всего было произносить речь, благодарить всех, кто помог организовать конференцию. Что я мог сказать о нем? «А также большое спасибо профессору Дуглассу, которого, к сожалению, сейчас нет с нами… по личным причинам… в связи с непредвиденными обстоятельствами…» Я не мог подобрать таких слов, которые не казались бы плоской шуткой мне самому, Кэрри и остальным участникам, которые в конце концов обо всем узнают. Поэтому я упомянул о нем лишь вскользь. Позже Хелен подошла ко мне и слегка обвиняющим тоном спросила: «А почему ты не поблагодарил профессора Дугласса? На приеме он жаловался, что ему пришлось выполнять за тебя работу». — «А, забыл», — сказал я, но потом отвел ее в сторону и рассказал о том, что произошло. Она, конечно же, была шокирована.