– Одного полугоблина, – пораженный тем, что родители, оказывается, уже в курсе, признался Марек. – На него машина чуть не наехала, он упал, а я успел его за шиворот оттащить.

– К нам приходил его отец.

– Не может быть! Мугор сказал, что его отец умер.

– Боги милостивые, так он, стало быть, с того света явился, чтобы отблагодарить тебя за добрый поступок? Верно написано в Книге Раданы: ни одно хорошее дело так или иначе не остается без воздаяния!

– Папа, расскажи, пожалуйста, все по порядку, а то у меня голова идет кругом. Ничего не понимаю.

– Что-то случилось с Дафной. Или не случилось, не знаю. Я так понял, что она ушла из дома, и сейчас ее разыскивают. За нами приехали люди норг Парлута. Вывели из дома, посадили в машину, отвезли даже не знаю куда – глухой забор, решетки на окнах. Два дня допрашивали с пристрастием: не приходила ли к нам в последнее время Дафна, и кого из ее знакомых мы можем назвать – их имена, адреса, и о чем она говорила, когда бывала у нас в гостях раньше. Обращались, как с преступниками. Заодно обвинили в сокрытии доходов… Это обычное дело – ради давления и чтобы что-то с меня взять. В конце концов пришлось согласиться на мзду. Они к тому времени уже поняли, что о Дафне мы ничего не знаем, и на третьи сутки нас отпустили, намекнув, что опять заберут, если не будет откупных. Что поделаешь, я перевел деньги им на счет. Мы беспокоились о тебе, вдруг тебя тоже арестовали. К вечеру Бетине стало плохо. Сначала водянка, потом она потеряла сознание – лежала вся побелевшая, опухшая, руки-ноги холодные. Я вызвал лекаря, но тот сказал, что ее уже не спасти, и прислал сиделку для последней помощи. Я тоже был около нее, в спальне, и мы не услышали, что в дверь стучат. Шнур звонка оборвали те господа, которые нас увозили. Разгром они устроили, словно орда диких троллей в доме побывала. Вот сидим мы около нее на втором этаже, и тут Иола прибежала – испуганная, в одной рубашонке, сказала, что кто-то с улицы стучится. Иола – это теперь твоя сестренка. Ей четыре года, из приюта взяли. Четвертьэльфийка, похожа на тебя – волосы каштановые, и глаза вроде твоих, то фиолетовые, как аметист, то темно-синие. Может, вы с ней и впрямь родственники по эльфийской линии. Мама как ее увидела, так и сказала: вылитый Марек! Дама из приюта начала отговаривать: мол, вы же знаете, они долго не живут, жалеть потом будете, лучше человеческого ребенка возьмите, а Бетина ни в какую – берем эту, и все. Тем вечером я Иолу спать уложил пораньше, а она услышала стук и прибежала сказать. Я решил, что это опять они или, может быть, ты пришел. Открываю – стоит за дверью незнакомый мужчина, высокий, светловолосый, осанистый. Говорит, я лекарь, проводите меня к больной. Я сказал, что господин Сенебер у нас уже был, поставил диагноз. А он в ответ: «Я ее вылечу. И насчет оплаты не беспокойтесь, я должник Марека и ничего с вас не возьму». Я спросил, что он имеет в виду. «Марек спас от смерти моего сына, и сейчас я пришел вернуть долг – жизнь за жизнь. Идемте к больной, время дорого». Знаешь, с виду совершенно живой человек, я бы и не подумал, что это покойник, спустившийся на землю из небесных чертогов Раданы. Нас с сиделкой он из комнаты выставил, закрыл дверь и начал петь – да не по-человечески, а по-эльфийски. Долго это продолжалось, а потом слышу – Бетина что-то говорит слабым голосом! Я так обрадовался, что сразу туда, и разрешения у лекаря не спросил. Ничего, он не рассердился, только опять меня выгнал. Усмехнулся на мои благодарности: мол, пока не вылечил, а вернул , лечение только теперь начнется. До утра от нее не отходил. И колдовал, и поил лекарствами, которые с собой принес. Настоящее чудо сотворил – в одночасье отеки пропали, почки стали работать, как положено. На прощание я ему низко поклонился и спросил, кого мне помянуть в благодарственной молитве Радане-Матери, покровительнице врачевателей, но он не захотел назвать свое имя. «Не благодарите, – улыбнулся, знаешь, с таким непонятным выражением, усмешливым и чуть-чуть грустным. – Просто я не люблю ходить в должниках. А с Мареком мы, наверное, в скором времени увидимся». Вот потому-то я и решил, что ты уже от него все знаешь. Кто бы мог подумать, что порог моего дома на улице Сушеных Слив когда-нибудь переступит святой человек! Он и мне травяной порошок оставил, велел заваривать и пить перед сном. Полегчало, а сперва после тех застенков было совсем худо, подняться на второй этаж без одышки не мог. Иолу он тоже успокоил: обхватил ее головку руками, что-то прошептал, и она перестала дрожать и плакать. Святой человек… Сын у него, говоришь, полугоблин? Ну, видно, так сложилось, не нам праведников судить…

Несмотря на изнуренный вид, Альбер Ластип выглядел воодушевленным и потрясенным свершившимся чудом, но Марек, пожалуй, был потрясен еще больше.

Отец Мугора, этот «пьянчуга, прохиндей-алиментщик и развратник, совавший свой причиндал в каждую дырку женского рода, которая не успевала от него убежать» (характеристика на совести Мугора, дословная цитата), оказался на поверку святым небожителем из благословенных чертогов Раданы-Матери! Может быть, просветление снизошло на него незадолго до смерти? Или полугоблин на самом деле ничего толком не знал о своем покойном родителе и повторял слова Зейхлур, которая его напропалую оговаривала?

И в придачу был в этой истории один неясный настораживающий момент, который заставил Марека ощутить холодок страха.

– Он сказал, что мы с ним скоро увидимся? Что он имел в виду, если он уже умер? Что мне тоже недолго осталось жить?

– Надеюсь, не это, – Ластип встревоженно нахмурился. – Не обязательно это… Может быть, он тебе явится, как явился нам? Сходи в храм, сынок, помолись Радане!

– Еще он что-нибудь насчет меня говорил?

– А… Да! Он же сказал, что хорошо тебя знает и неоднократно оказывал тебе первую помощь, а я и запамятовал. Но тогда я совсем ничего не понимаю…

– Зато я понял, – пробормотал Марек и привалился к стене, как подрубленный.

Он испытывал облегчение напополам с замешательством: благодарные покойники тут ни при чем, речь идет о вполне себе живом эльфе. Так вот чей сын Рене!

– Что ты понял?

– Был еще один случай, когда я другого парня выручил. Его хотели убить, а мне удалось все уладить, чтобы его не тронули. Он полуэльф, и к вам приходил его отец – Рианис, сильварийский лекарь. Видимо, он воспользовался чарами личины, поэтому выглядел как человек.

– Рианис… Я слышал это имя. Говорят, один из самых страшных темных эльфов, наряду с Гилаэртисом. И он вылечил Бетину… -Ластип покачал головой. – Так или иначе, я ему за это благодарен.

– Наверное, они выслеживали меня, увидели, что случилось, и Рианис решил помочь… За то, что я тогда заступился за Рене. Только знаешь, папа, они теперь в курсе, что меня выгнали из дома не по-настоящему, они же могут мысли читать. Надо смываться, -Марек нетвердо встал с заскрипевшего топчана, потянулся за курткой. – Я уйду пешком, а ты возьми экипаж. Об этой норе они тоже наверняка знают.

– Не обязательно. Маме я об этом не сообщал, а сам той ночью думал о другом. Мимоходом прочитать можно только те мысли, которые как-то себя проявляют. Плохим бы я был дельцом, если бы не был осведомлен о таких вещах! Кроме того, раз они до сих пор сюда за тобой не нагрянули -значит, все в порядке. Ты лучше выспись и уходи утром.