К Нику бросились Дергнатт и Штайфель, и он рванулся к разновысоким брусьям. Он ухватился за нижнюю перекладину, совершил полный оборот, отпустил руки, подлетел вверх и ухватился за верхнюю перекладину. Тут он совершил два оборота, набрал скорость, отпустил руки, выставил ноги перед собой и мощным ударом отбросил обоих парней к обитой матами стене. Налетев на нее, они сползли на пол и замерли в неподвижности.

– Следующие, пожалуйста, – пригласил Ник.

Большая часть команды была выведена из строя, включая Тодда, который стоял на четвереньках, ошарашенный и контуженный, а те немногие, кто еще держался на ногах, стали пятиться назад. Ник подскочил к Тодду и рывком поднял его на ноги.

– Пробеги-ка вот эту дистанцию, гад, – съязвил Ник, толкнул Тодда одним пальцем, и тот рухнул навзничь, а Ник задним сальто запрыгнул на трамплин, взмыл в воздух, изящно приземлился, оттолкнулся от мата и встал рядом с Уиллом. Встав на колени, он помог другу подняться.

– Ты в порядке, дружище? – спросил Ник.

Уилл кивнул. Он все еще пытался отдышаться.

– Двенадцать против одного. Это подло. Тебе повезло, что я вовремя сюда заглянул.

– Эй, – выдохнул Уилл, наконец обретя дар речи. – Никакой географии. Забудь. Только гимнастика.

В дверь вошел тренер Джерико с клипбордом и свистком в руке. Он остановился как вкопанный, увидев своих подопечных, валяющихся на полу, стонущих, окровавленных, а если и стоящих на ногах, то в страхе жмущихся к стенам. Тодд увидел Джерико и с трудом поднялся.

– Здрасте, тренер, – выдавил Тодд.

Он сделал несколько шагов навстречу Джерико и во весь рост рухнул лицом на пол. Взгляд тренера остановился на Нике и Уилле – единственных в зале, у кого не было никаких травм. Его глаза полыхнули гневом.

– Маклейш, разгильдяй несчастный, какого черта тут делаешь?

Ник и Уилл взялись за руки и сделали вид, будто разминаются.

– Вот, решил размять своего соседа по комнате, тренер, – сказал Ник.

– Что произошло? – спросил Джерико.

– Точно не скажу, тренер, – сказал Уилл. – Мы только что вошли. Но сдается мне… что они перетренировались.

Тренер Джерико вывел Ника и Уилла в коридор и двадцать минут их допрашивал. Он был суров, как сержант, муштрующий новобранцев, но друзья упорно держались за свою историю. Когда тренер понял, что ничего не добьется, он отпустил Ника, а с Уиллом прошел в комнату дальше по коридору. Здесь на полу лежали ковры, а вдоль трех стен стояли массивные шкафы со спортивными трофеями. Уилл стал оглядываться по сторонам. Джерико молчал. Призы представляли все соревновательные виды спорта, какие только можно было себе представить. Кубки, медали, наградные ленты, скульптурные трофеи – почти за сто лет.

– Это все ваши команды заработали, тренер? – спросил Уилл.

– Догадливый какой, – буркнул Джерико. – О чем это тебе говорит?

– Что команды у вас всегда были классные. Если только можно назвать классной шайку зажравшихся мажоров.

– Традиция. Традиция и история, – сказал Джерико. – Обесчестишь прошлое – опозоришь настоящее и уничтожишь будущее. Откуда ты?

– Из Калифорнии.

– Это я уже знаю. Откуда такой взялся?

– Не знаю.

– Ребята приезжают сюда, распираемые самовлюбленностью, манией величия и всякими глупостями цивилизации, которая их вырастила. Они в этом не виноваты. Вот если они такими же отсюда уйдут, это будет наша вина.

Уилл с изумлением обнаружил, что ему нравится откровенно беседовать с Джерико. За свирепой внешностью и взрывным темпераментом скрывался прямой и честный человек.

– С этим я согласен, – сказал Уилл.

Джерико шагнул ближе к нему и посмотрел на него в упор.

– Раз уж ты оказался здесь, то главное вот что: что у тебя внутри, и хорошо ли ты будешь слушать то, чему оно пытается тебя научить. Уяснишь это – и ты обретешь слияние с Ваканом. С Великой Тайной. Тогда и поймешь, откуда ты взялся.

Темные глаза Джерико были подобны рентгеновским лучам. У Уилла волосы на предплечьях встали торчком.

– Тайны открывают цели, – сказал Джерико спокойно, без пафоса. – Жизнь без цели – сама для себя наказание. Ты когда-нибудь задумываешься о своей цели?

– В последнее время – да.

Джерико подошел к большому глобусу, закрепленному на стойке, и, повернув его, проговорил:

– Одна из наших общих целей в том, чтобы служить хранителями нашего мира.

«Теперь он говорит, как Дейв», – подумал Уилл и подошел к глобусу.

– Знаешь, как ужасно видеть, как гибнет твоя цивилизация? – спросил Джерико.

– Простите, вы говорите о…

– О моем народе. О нашей вере, о наших богах, о нашей культуре. Все это исчезло, – сказал Джерико. – Мы знаем, что любая цивилизация со временем сменяется другой. Каждое животное, все живое уступает тому, кто занимает его место. Недолговечность, мимолетность. Это реальность.

– Я уже слышал об этом, – сказал Уилл, вспомнив лекцию Сангрена.

– Но это не означает, что ты только тем и занимаешься, что покоряешься злу. Мы уже не можем позволить себе таких понятий, как «ты» и «я». Красный, белый, черный, желтый – эти различия уже не имеют значения. – Джерико крутанул глобус, и все цвета слились воедино. – Либо мы все – один народ, либо у нас ничего не выйдет. Думаешь, до нас не было других? Еще как были? Еще до того, как на эти земли пришел мой народ. Задолго до того. Прямо здесь.

В кабинете воцарилась тревожная тишина.

– Вы имеете в виду… в Висконсине?

– Они не были похожи на нас, – сказал Джерико, остановив вращение глобуса. – Но их истребили те же самые опасности: безумие, равнодушие, дисгармония. Общества тоже заражаются болезнями. Как думаешь, почему?

– Понятия не имею, – признался Уилл.

Джерико открыл крышку резной деревянной шкатулки, стоявшей на полке рядом с трофеями. Из шкатулки он вынул четыре деревянные палочки, к концам которых были прикреплены несколько перьев. Он сделал этими палочками несколько круговых движений, не спуская глаз с Уилла.

– Потому что никто не защищен. Несовершенство – часть того, что ты жив, – сказал Джерико. – Этому миру нужны не новые идеи. Ему нужна древняя мудрость. Если ты усовершенствуешь свое зрение, ты увидишь дорогу, ведущую вперед. Стань воином в битве между тьмой и светом. У тебя есть любимое животное?

– Я об этом никогда не задумывался, – озадаченно признался Уилл.

– А ты задумайся. Поищи это животное в своих снах, – сказал Джерико, едва прикоснувшись перьями ко лбу Уилла. – А потом расскажешь мне, кто тебе снится – медведи… или хорьки.