– Ты мог бы заглянуть к своей родне до того, как вернешься к магам! – воскликнула наузница и снова рассмеялась.

– Не мог бы, – уши эльфа порозовели. – За кого ты меня держишь? Но позднее, когда статуйка будет в безопасном месте, когда способ ее действия изучат, если ее сочтут безвредной для обычных людей, тогда я смогу попросить разрешения…

– Ох, как много в твоих планах «если» да «когда»!

– Ну это только мысли в моей голове, а не настоящие планы. Ты глубоко закопалась в поисках второго дна, Ихана. Я сюда приехал не из-за своей семьи, а из-за работы, а работа моя в том, чтобы показывать жителям Идориса: маги могут решить задачи, с которыми сами они не справятся. Маги умны, могущественны и на них можно положиться.

– Складно, – кивнула наузница. – Достойно. И звучит красиво.

Кинфер уткнулся в кружку с компотом.

– А зачем близнецы привели тебя сюда?

Женщина себе тоже налила компота, обхватила чашку ладонями. Руки у нее были чистенькие, без всякой селянской въевшейся намертво грязи.

– А я сам попросился, – эльф посмотрел на Ихану. – Никогда не видел наузницы.

– Вот что, – она кивнула и улыбнулась белозубо. – Понятно. Понятно мне, что ты врешь, Кинфер. Тебе интересно не мое ремесло: на обережки мельком глянул и больше не рассматриваешь. А вот меня изучаешь внимательно. Кажется, дать тебе в руки ножик – так разрежешь посмотреть, что ж у наузниц внутри.

– Да я…

– Да ты, ты, – Ихана смотрела на него с улыбкой, и под ее взглядом Кинфер по непонятной причине смущался. – Селяне меня подозревают, да? Думают, это я на них безумство насылаю?

– Некоторые думают, – неохотно подтвердил маг.

– Сдались мне эти орки, – отмахнулась Ихана. – Они и без меня безумны! В последние дни только и разговоров, что про зеленый туман, который всех их пожрет. Косяками ходят просить обережки. Обережки от зеленого тумана, пожирающего орков! Нет, как они себе представляют подобное?

– Значит, ты думаешь, что эта байка – выдумка.

– А ты думаешь – правда? Божиня милосердная, Кинфер, ты ж маг! Разве маги верят в демонов?

– Так байка больше про паука, чем про демонов, – заметил эльф. – Миры-то в самом деле существуют, и магоны тоже, а как именно орки это объясняют – к пауку и туману мало относится.

Наузница улыбнулась и потянулась к кувшину с компотом, подлила себе и Кинферу.

– Как раз относится. Зеленый паук, в которого верят тутошние орки, – это воплощение Тэрьи. Ты ж слышал про Тэрью?

– Да! Это девочка из сказки про погонщицу слонов!

– Про погонщицу чего?

– Ну, слоны. Сказочные животные. Здоровенные – жуть! Уши – во! Губищи – во!

Если бы наузница знала Оля и провела шесть лет, слушая его сказки, она бы пришла в восторг от того, как точно Кинфер передразнил своего школьного приятеля. Но Ихана не училась в Магической Школе, не слышала сказок Оля и потому смотрела на эльфа ошалело.

– Наверное, это другая история, – смешался Кинфер и подергал серебряную сережку в левом ухе. Под растерянным взглядом наузницы ему стало до крайности неловко.

– Тэрья – первый демон, пришедший в Идорис, – пояснила Ихана, все еще поглядывая на Кинфера настороженно, – а поедающий память Паук – одно из ее воплощений. Знаешь, здешние орки не очень-то рвутся сгинуть в зеленом тумане, но при этом верят, что станут магонами и обретут новый дом в Азугае. Позднее, когда Идорис перестанет годиться им для жизни.

– А почему он должен перестать им годиться?

– Потому что демоны высасывают силы Идориса и вдобавок уводят в Даэли призорцев, нарушая многовековое равновесие. Последнее не касается Гижука, но все-таки… Мир меняется, Кинфер, ты же этого не будешь отрицать? Как и исхода призорцев.

– Не буду. Я навидался подобного, Ихана. Заболоченных рек, брошенных селений, бесчинствующей нечисти. Иногда я проезжаю места, где бывал ребенком, и вижу, что они стали иными, и редко это бывают хорошие перемены. Да, мир меняется, это правда. Но винить в этом демонов – глупость.

– Не знаю, Кинфер. Я и сама смеюсь над орками, когда они приходят просить обережки от тумана. Но у каждой байки есть корешок, правда? Если присмотреться, откуда он растет, то нередко можно докопаться до были.

– До пыли, – промычал в свою чашку эльф. – Можно верить в этот туман и в демона-паука, а можно не верить. Как в твои обережки.

Ихана вслед за ним посмотрела на увешанную веревочными плетенками стену. Торчащие перья, тусклый блеск рыбьей чешуи, цветастые камешки, крошечные травяные букеты…

– Никогда не была в Эллоре, – сказала вдруг она. – Говорят, маги эльфов-исконцев не обучаются в Школах и колдуют совсем иначе. Тряпичные куколки, мертвые зверушки, перья и зубы в чашах, мать-природа и горстка золы. Ну, так говорят.

– Говорят, – согласился Кинфер.

Наузница помолчала и строго объявила:

– А в обережках – истинная охранная магия.

– Не чую я никакой магии.

Ихана покивала, медленно отодвинула чашку.

– Мало ли чего ты не чуешь, Кинфер.

Маг тоже отставил чашку и поднялся. Наузница медлила. Обзор на вырез открывался превосходный.

Ихана разглядывала свои руки, Кинфер – Ихану. Пауза затягивалась.

– Спасибо за угощение, – сказал наконец маг.

– На здравие, – наузница неторопливо поднялась, оперлась на стол, подавшись к эльфу. – Приходи когда захочешь, буду рада. Я говорю это от сердца, а не из вежливости, если ты вдруг не понял.

Маг кивнул и пошел к двери.

– Эй, Кинфер!

Он обернулся. Ихана улыбалась.

– Тебе не нужно тревожиться из-за зеленого тумана, даже если он придет.

– Правда?

– Конечно. Он орков забирает, а не эльфов!

* * *

Сразу возвращаться в Ылгу Кинфер не стал. Нашел-таки в себе силы сходить на раскопку: все равно почти треть пути пройдена, да и сонливость вроде как развеялась на воздухе.

Близнецы с мрачной решимостью последовали за магом.

– А нечего, – рассудил Жоркий. – Пусть эти бродяги знают, что в случае чего будет кому их головы поотрывать-то.

– Да они ничего плохого не делали, – неубедительно попытался вступиться за Странников Кинфер.

– Ну а так и в будущем не соберутся, – отрезал Ук.

Странники глядели на молчавших хмурых орков с опаской. Обходительности у них явно поприбавилось.

Однако злоупотреблять Кинфер не стал, в раскопку не полез. Постоял с закрытыми глазами над входом в каменный мешок, побормотал что-то, да и отошел.

– И что? – спросил Динон, наблюдавший за всем этим с явным неодобрением.