За полуоткрытой дверью слышались голоса.

– Мы договаривались на двадцать монет каждому, и точка! – раздражённо говорил павиан. – И это более чем щедро для такой работёнки!

– Так-то оно так, но мы тут обмозговали всё и решили, что дельце слишком горячее! Вдобавок фараоны по всему Бэби уже несколько часов стоят на ушах! Не-ет, господин хороший – наши услуги малость вздорожали за это время! Тридцать пять монет каждому, и не монеткой меньше! И если мы здесь будем долго торговаться, цены снова могут вырасти: инфляция, гы-гы!

В коридоре мерзко захихикали. Их там трое, лихорадочно соображал Фракомбрасс: Себастьян и парочка городских подонков самого низкого пошиба… Проклятие, час от часу не легче! Если парень намеревался сдать меня страже, он не стал бы обращаться к таким типам… Да и вообще – шепнул бы словечко кому надо, и нас повязали бы прямо в банке! Что-то здесь не так…

– Ну и убирайтесь к вашим предкам! – разозлился павиан. – Уматывайте! Я и без вас тут управлюсь!

– Э! Такое дело в одиночку не больно-то провернёшь, верно, Гемор? Попомни мои слова, манки, – мы с напарником не первого парня пускаем на корм рыбам! Ладно, вот что я тебе скажу: тридцать монет – и по рукам, идёт? Клянусь предками, это будет справедливо!

– Вон отсюда!

Цедя сквозь зубы ругательства, мокрушники удалились – пират отчётливо слышал характерные шлёпающие шаги обезьянцев. В комнату вошёл Себастьян, раздражённо помахивая здоровенной битой. Ого, настоящий стоеросс! – отметил про себя Ёкарный Глаз. С такой штукой по городу не больно-то погуляешь, разве что у тебя в кармане лежит членское удостоверение бейсбольной лиги!

– Очухался? – Павиан выудил откуда-то портсигар, достал новомодную сигарету и уселся на подоконник.

– Предатель! – зарычал Фракомбрасс, напрягая мускулы; впрочем, безо всякой пользы – верёвка держала прочно.

Себастьян глубоко затянулся и выпустил колечко голубоватого дыма.

– Ничуть. Ты, верно, думаешь, будто я хочу сдать тебя властям? Ошибаешься. Напротив, я очень тебе благодарен – ты не только навёл «Мохнатый фронт» на интересную идею, но и снабдил значительными денежными средствами. Теперь правое дело получит новый толчок.

– Тогда какого хрена ты дал мне по башке этой дубиной и связал по рукам и ногам? Это что, шутка такая? Или вы, ребята, таким образом выражаете свою благодарность?! – Пират презрительно сплюнул.

– Остальные тут ни при чём, – покачал головой павиан. – Более того, они сейчас уверены, что ты отправился по каким-то своим неотложным делам, велев разделить твою долю между всеми, если не появишься в течение ближайших трёх суток.

– Что?!!

– О, насчёт денег не беспокойся! – одними губами улыбнулся Себастьян. – Они тебе всё равно больше непонадобятся; честно говоря, я очень сомневаюсь, что ты переживёшь нынешнюю ночь.

– Ага, стало быть, тут что-то личное! Ну, давай, выкладывай – какие у тебя претензии, парень? Я что, невзначай наступил тебе на ногу? Или рыгнул в твоём присутствии за обедом? Вас, аристократов, не поймёшь!

– Мне нет никакого дела до твоих манер… Я – Себастьян де Камбюрадо, пират. Морш де Камбюрадо был моим родным дядей.

– Какой ещё Морш де Камбюрадо?! – искренне изумился Фракомбрасс.

– Капитан «Аквамарина».

Ёкарный Глаз в недоумении замолчал. Он никак не мог взять в толк, о чём идёт речь.

– Да, – задумчиво продолжал павиан. – Знаешь, мне ведь пришлось в конце концов заложить фамильный перстень, давший имя кораблю, иначе не удавалось свести концы с концами. Наш род никогда не был особенно богат. Дядин дом со всей обстановкой и большую часть его вещей продали за долги; газеты вовсю трезвонили о его героизме, но на самом деле всем было наплевать.

– Если уж речь зашла о деньгах… – начал было пират.

– Морш был величайшим из всех обезьянцев, которых я знал когда-либо, и поверь, я говорю это отнюдь не потому, что он являлся моим дядей. То, что тебе удалось пережить его, – гнусная несправедливость, пират. Я не так уж много сделал в своей жизни; мне нечем особенно гордиться… Но эту ошибку судьбы я, по крайней мере, в силах исправить!

– Проклятие, да о чём ты тут лопочешь, парень?! Какой перстень? Какой дядя? Что вообще происходит, разрази меня гром!!!

Себастьян не удостоил его ответом. Он выбросил окурок в форточку, вышел в коридор и завозился там, судя по всему, доставая что-то с антресолей. Ёкарный Глаз напряжённо размышлял. Похоже, паренёк задумал кровную месть; сейчас не так уж важно, почему он счёлпирата виновным в гибели своего родственника. Подобная причина здорово уменьшала шансы выпутаться из этой передряги. «Ох уж эти мне идейные! С такими обычно и возникают самые большие проблемы! – думал он, вспоминая последнюю из своих «идейных» пленителей, Адиррозу. – Ну ничего… Время у меня пока есть!»

– Сейчас я должен уйти; ребята просили помочь им разобраться с оценкой нашей добычи. Честно говоря, с удовольствием перерезал бы тебе глотку, чтобы избавить себя от всяких сюрпризов, но мне жаль марать руки, – сказал павиан, затаскивая в комнату огромных размеров обшарпанный кожаный чемодан. – Я хочу, чтобы ты посмотрел сюда, Фракомбрасс. Это – твой гроб! Сейчас я затолкаю тебя внутрь, а как только зайдёт солнце, спущусь к ближайшему каналу и сброшу его в воду. Думаю, это вполне подходящая участь для такого, как ты.

Пират расхохотался.

– Первый раз вижу такого тупого манки! – весело произнёс он. – Парень, да ты глупее, чем я думал! Неужели ты собираешься зарезать курицу, которая несёт золотые яйца?

– Не зарезать, а утопить. – Себастьян деловито проверил связывающие пирата путы с явным намерением исполнить задуманное.

Ёкарный Глаз не видел причин облегчать ему задачу и принялся бешено извиваться, сыпя ругательствами. Павиан взялся за биту.

– Твоё здоровье меня не очень заботит, Фракомбрасс. Так что…

Пират затих. Себастьян с натугой приподнял связанное тело и запихнул его в чемодан, немилосердно уминая там. Ёкарный Глаз только и мог, что тяжко кряхтеть, а потом крышка захлопнулась, скрипнули затягиваемые ремни – и Себастьян де Камбюрадо вышел, оставив его одного.

В чемодане было темно и душно. Немилосердно воняло кожей, лежалыми тряпками и мышами. Впрочем, ноздри Екарного Глаза были привычны ещё и не к таким «ароматам». Куда хуже дело обстояло с руками и ногами. Пират уже совсем перестал ощущать их – туго стянутые верёвки перекрыли ток крови. Вдобавок от неудобной позы зверски ныла спина, а ушибленная голова гудела, словно котёл. «Пожалуй, к тому времени, как этот парень вернётся, позорная смерть в канале будет казаться мне не самым худшим вариантом, – невесело подумал он. – Если я только не задохнусь раньше».

Деятельный разум Фракомбрасса лихорадочно выискивал малейшую лазейку. Положение, в котором он оказался, было хуже некуда. Он пошел на поводу у этого сукина сына, позволил ему перехватить инициативу – и вот результат. Вряд ли де Камбюрадо захочет поболтать с ним напоследок… Аристократы вроде него вообще здорово отличаются от прочих – предки знают, как их трудно заставить отказаться от задуманного. Деньги. На памяти пирата ещё никто не мог устоять перед очарованием золота. Ну… Почти никто. Предложить ему жирный кусок – настолько жирный, чтобы он не смог отказаться… Намекнуть на то, что деньги помогут восстановить былое величие рода…