выругался. Было темно и жарко, но окна были закрыты из-за дыма от пожаров – горела трава и кустарник на берегах реки.

Через мгновение он понял – это был не локоть жены, а очередной удар.

Филип сел в постели.

– Сильный? – спросил он, ладонями стирая сон с лица и глаз.

– Нет, – ответила Денис. – Но Гарольд плачет.

Она спустила ноги с постели и принялась нащупывать шлепанцы. Вновь послышался глухой рокот, и на ее столике что-то зазвенело – верно, бутылочки с духами. Раздался громкий рев. Нет, вопль, который можно издать лишь в последнем напряжении легких.

– Ладно, я тоже пойду, – вздохнул Филип и, встав, направил свои стопы к двери.

Это конец света или еще нет?

Обычно, двигаясь в сторону своего офиса, Мозес Гринбрайер щедро, с улыбкой раздавал приветствия. Сегодня же он только рычал. Рубашка взмокла от пота – воздух на улице был горяч и влажен, – и он опаздывал более чем на час. Ворвавшись в офис, он захлопнул дверь.

– Мистер Грей ждет вас уже больше получаса, – нервно возвестила секретарша через переговорное устройство.

– Заткнитесь! Я знаю!

Трясущейся рукой он отвернул крышку бутылочки и, достав одну капсулу, проглотил. Через минуту стало легче, но все равно было немилосердно жарко и сыро.

Он вызвонил секретаршу.

– Что у нас с этим чертовым кондиционером?

– Перегружен, сэр. Работает на максимуме. Они обещали прислать кого-нибудь на следующей неделе, настроить.

– На следующей неделе?

– Да, сэр! Они еще не оправились от последствий эпидемии. Заказов тысячи, а люди болели.

Гринбрайер вытер лицо и стянул пиджак. Ему плевать, что кто-то увидит его влажную рубашку. В такие дни все ходят мокрые как мыши.

– Хорошо. Пригласите доктора Грея.

К моменту, когда Грей появился в проеме двери, Гринбрайер с помощью пилюли уже привел себя в более-менее дружественное расположение.

– Том! – сказал он. – Садитесь! Мне очень жаль, что пришлось заставить вас ждать. Опять эти чертовы трейниты!

– Я не слышал, чтобы сегодня была очередная демонстрация, – произнес Грей и сел, скрестив ноги. Гринбрайер посмотрел на него неприязненно: у этого парня на лице ни морщинки, ни капельки пота на коже – и это в такую жару!

– Демонстраций не видно, – согласился Гринбрайер. – Они, похоже, перестали играть в игрушки. Я полагаю, вы слышали, что был похищен Гектор Бамберли?

Грей кивнул и спросил:

– Ваша задержка была связана именно с этим?

– Да конечно нет!

Гринбрайер схватил сигару и яростно откусил кончик.

– Просто теперь у нас всех появилась куча проблем, – сказал он. – Джек Бамберли умер, Мод в клинике, под успокоительными. Мы ждали, что Роланд займет место брата и сможет удержать наш корабль на плаву, прекратит падение наших активов. А теперь ему точно не до этого! Но я опоздал по другой причине. Полиция получила сигнал: какой-то маньяк собирается взорвать Королевский туннель – поедет по нему в машине с тонной взрывчатки и взорвет. Туннель и себя! Вот полиция всех и останавливает. Проверяет. Еще одна грязная мистификация.

– Согласен! Угроза сама по себе – отличная техника саботажа, – сказал Грей отстраненно, так, словно анализировал этот факт с точки зрения ученого. – Вспомните немецкие «фау‐2». Их боевая часть была так мала, что не могла нанести значительного урона. Но при их атаке все люди вокруг прятались в укрытия, а это нарушало производственные связи, мешало создавать вооружения, вредило социальным службам.

Гринбрайер недоуменно смотрел на него. Наконец, после паузы, он сказал:

– Что ж, может быть. Но все равно, так или иначе, это – лишние хлопоты… Мне следовало начать с того, что я рад вас видеть. Надеюсь, эпидемия обошла вас стороной?

– Увы, нет! Впрочем, ничего серьезного, – ответил Грей.

Хотя прозвучало это более мрачно, чем соответствовало бы случаю. У него появилась другая проблема. Он не был курильщиком, не пил, соблюдал строгую диету, не общался с женщинами, а потому в своем подсознании пришел к предположению, что микробы, решив, что он – крепкий орешек, вообще откажутся от мысли его атаковать. И вдруг он заболел бруцеллезом – он, Том Грей, который пил только пастеризованное молоко и ел вместо масла только маргарин!

Конечно, он поправился – слава богу, есть надежные и быстро действующие средства. Но его выводило из себя то, что он целых три недели не мог развивать свой проект. В «Городе Ангела» Грей располагал значительным временем, чтобы после службы реализовывать то, что он считал главным делом своей жизни, и он даже не думал о руководстве компании и своих с ним отношениях. Здесь же, где проект был тем, ради чего его взяли на работу, он вынужден был согласовывать свои преференции с приоритетами своих работодателей.

– Я полагаю, – сказал он, – что вы захотели меня увидеть в связи с печальной судьбой Джейкоба.

Гринбрайер внимательнейшим образом изучал кончик своей сигары.

– О да! Именно так, – кивнул он. – Не секрет, что эта смерть была одним из самых сильных ударов по тресту. Не секрет также, что даже такая мощная организация, как мы, не в состоянии выносить столь тяжелые удары постоянно. Сначала африканские дела, потом – Гондурас. Затем – массовая гибель людей на самой гидропонной ферме, и теперь – история с похищением… Общественное мнение против нас, и уже никто не верит в нашу продукцию. Поэтому мы отчаянно нуждаемся в неких кардинальных мерах, которые смогли бы улучшить имидж нашей организации. На последнем совете директоров я высказал предположение, что ваша… ваша программа способна нам помочь, и меня поддержали, согласившись относительно значительного прикладного потенциала вашего проекта. Так вот: есть ли возможность использовать ваши наработки в ближайшем будущем?

Грей колебался. Его несколько страшил такой разворот событий, но…

– Вы напомнили мне о предложении, которое высказал недавно Андерсон. Это молодой программист, которого вы определили мне в ассистенты. Он, как я полагаю, просто пошутил, но я, пока лежал в постели, серьезно обдумал его слова. Он утверждал, что нам нужен не столько широкий полевой анализ современного состояния дел с целью преодоления ошибок в будущем, сколько система кризисного менеджмента, чтобы реагировать на проблемы, возникающие здесь и сейчас. Но, конечно, он сформулировал это несколько иначе.

– И как же он это сделал?

– То, что он сказал, – ответил Грей, – выглядело следующим образом…

Не в первый раз Гринбрайер исходил из того, что он, Грей, начисто лишен чувства юмора. Но вопрос был поставлен, и нужно было отвечать.

– Он сказал: «Док, вместо того, чтобы искать разные способы преодоления проблем в будущем, почему бы не порешать то, что мы имеем сейчас? Если нынешние беды нас угробят, какой