– Где я?

Усатый стражник ответил:

– В замке Халл!

А его товарищ повторил:

– Вам нельзя ходить! Ложитесь! Сейчас придут и все объяснят!

Харальд внял совету, тем более что голова начала кружиться, а ноги, отвыкшие от ходьбы, постыдно дрожали. Дверь закрылась, некоторое время глухо доносилась перепалка стражей. Затем она смолкла.

Он лежал на кровати и ждал.

За дверью послышались голоса, шум шагов. Дверь открылась, и в комнату, к удивлению Харальда, вошла женщина. Она двигалась столь стремительно, что свита – двое хмурых верзил с мечами и темноглазая худенькая девушка – не поспевала за ней.

– Так, – проговорила женщина властным голосом. – Он очнулся! И это уже тогда, когда я потеряла всякую надежду его пробудить! Что бы это значило?

Платье тонкой шерсти с отделанными вышивкой воротом и рукавами выдавало знатную госпожу, но о женщинах-родовитых, хозяйничающих в замках, Харальд никогда не слышал. Поглядев в синие, мерцающие глаза, он обмер от внезапной догадки. Неужели Владетельница, единственная женщина-маг, удерживающая под своей властью обширные земли? Та самая, которую он собирался убить?

Женщина тем временем продолжала бушевать.

– На него не подействовало ни одно из известных мне снадобий! Даже низшая магия не помогла! Еще день, и мне пришлось бы вызывать ангела! А он взял и очнулся сам!

В голосе Владетельницы Лии (после упоминания о магии не оставалось сомнений, что это именно она) звучало раздражение, за которым пряталась радость.

Но Харальд прислушивался к себе. Он очень боялся, что всегдашняя ненависть к магам полыхнет сейчас в душе огненным взрывом, и тогда он бросится на женщину с голыми руками. Лишь затем, чтобы пасть от мечей телохранителей.

Но все было тихо.

Точно все выгорело в душе, оставив только ровный слой пепла.

Не было ненависти, не было желания убивать, пропала ярость, сгинуло неистовство. Из всех желаний Харальд обнаружил только очень сильный голод.

И только тут заметил, что Лия замолчала и смотрит на него.

Очень странно смотрит, с каким-то ожиданием, даже с надеждой.

Понимая, что дальше лежать будет просто невежливо, он сел.

* * *

Он ужасно походил на Харальда, упрямого и взбалмошного воина, ставшего-таки Владетелем и сгинувшего на самой вершине могущества. То же узкое лицо, необычный разрез глаз, светлые прямые волосы. Даже имя то же. Только глаза не голубые, как летнее небо, а зеленые, точно малахит. Красивые глаза.

Но смущало Владетельницу, что она, обычно легко разбиравшаяся в чужих побуждениях, ничего не могла прочесть в глазах молодого воина. Они походили на два круглых болотца, затянутых ряской. И что скрывалось под ними – страх, радость или ещё что-то?

Он приподнялся и сел – было видно, какого труда стоит ему это движение.

– Приветствую госпожу. – Голос оказался резким, чуть хрипловатым, словно Харальд был простужен. – Не соблаговолит ли она сказать, где я нахожусь? И сколько я был без сознания?

– Ты у меня в замке, воин, – ответила Лия, непонятно почему испытывая волнение. – А зовут меня Владетельница Лия.

Удивления не появилось на лице воина, он лишь кивнул и чуть заметно сморщился, словно титул собеседницы не пришелся ему по вкусу.

– Без сознания, если верить купцу Иераму, ты пробыл пятнадцать дней. – На мгновение Владетельнице показалось, что она отчитывается перед молодым мужчиной, словно перед старшим, но она тут же отогнала глупую мысль.

Вот теперь он несколько удивился. Покачал головой, провел рукой по волосам.

– Пятнадцать дней! Так много!

– Да, немало, – кивнула Лия. – Сейчас ты мой гость и сможешь пробыть в моем замке сколько угодно.

– Благодарю госпожу, – Харальд склонил голову, – но я не заслуживаю такого отношения. Я вовсе не родовит, всего лишь обычный наемник.

– Воину, совершившему такой подвиг, не будет отказа ни в чем! – решительно заявила Владетельница. – А через несколько дней устроим пир в честь славного героя, избавившего дороги от опасности!

И наклонившись ниже, она добавила вполголоса:

– И меня – от необходимости эту опасность устранять!

Он понял и слегка улыбнулся в ответ.

* * *

В обширном зале пахло так, что в животе само собой что-то ворочалось, а рот заполнялся слюной. Большой, как палуба, стол был уставлен блюдами – главное, с огромным кабаном, фаршированным яблоками. По сторонам от него с гусями, курами, а также с рыбой.

Поили гостей, не таких уж многочисленных, не пивом, а сладким вином, привезенным с юга, а кушанья были обильно сдобрены баснословно дорогими пряностями. Одно слово – пир у Владетельницы.

Хозяйка, сменившая обыденное платье на роскошное, из дорогой ткани, сидела по левую руку от Харальда. Светлые волосы, уложенные в прическу, напоминающую раковину, сверкали в свете факелов.

Она относилась к гостю с гораздо большей заботой, чем, на его взгляд, стоило бы. Все же простой воин, пусть даже и убивший чудовище, вряд ли может надолго заинтересовать могущественную колдунью.

Харальд терялся в догадках. Сам же со все большей радостью ощущал, насколько легче жить без тлеющей в душе ненависти. Словно избавился от давней мучительной болезни и можешь вдыхать воздух полной грудью, не боясь боли. Лишь где-то в самой глубине души сидело занозой смутное подозрение, что облегчение временное, что помрачение вернется и тогда он вновь станет опасен для окружающих, и в особенности для нынешней благодетельницы…

Кроме нее, на пиру присутствовала ученица Владетельницы, та самая темноволосая девушка, носящая звучное имя Саломея. Были также десятка полтора ближних вассалов. Они все, как один, поглядывали на Харальда с удивлением, но заговорить не пытались.

Он мрачно жевал, когда к нему обратилась Владетельница.

– Как тебе фаршированная щука? – спросила она тоном матушки, опекающей хилое чадо.

– Очень вкусно, – ответил Харальд, которого с момента пробуждения (уже три дня) мучил постоянный голод. – Съел почти целую.

Лия рассмеялась.

– Тогда съешь ещё одну. Тебе не помешает.

Харальд вздохнул.

– Я смотрю, ты все гадаешь, почему я к тебе так хорошо отношусь. – Голос Владетельницы звучал напряженно. Харальд не сразу понял, что она заговорила о серьезном, прекратив пустую застольную болтовню.

– Да, – сказал он, заметив на красивом, несмотря на возраст, лице соседки приметы тщательно скрываемого волнения. – Я не могу понять, почему так, и это меня пугает.

– Я объясню, – сказала она, нервно облизав губы. – Просто ты напоминаешь мне одного человека…