Легко представить, что должны были чувствовать поклонницы Распутина и сама царица, когда они узнали, что «Наш Друг», подобно святым апостолам, изгнал беса из больного человека одним прикосновением!

Так что Симанович был предан Распутину — насколько мог, конечно. На следствии Белецкий рассказал, как «секретарь» уводил Распутина «от подозрительных знакомств» и при помощи взяток покрывал его буйство.

Но главное — Симанович связал Распутина с еврейскими банкирами, в том числе с одним из богатейших, знаменитым «Митькой» — Дмитрием Львовичем Рубинштейном. В стране официального антисемитизма и ублюдочного капитализма «Митька» добился поразительных успехов. Первой гильдии купец, он стал банкиром и председателем правления Русско-Французского банка. Кандидат юридических наук, он умело пользовался многочисленными прорехами в полуфеодальном законодательстве.

Рубинштейн понимал важность прессы, и когда «Новое время» — самая известная проправительственная газета — стала акционерным обществом, он попытался завладеть контрольным пакетом акций. Его конкуренты тотчас объявили это «попыткой международного еврейства взять в руки русскую прессу». Сын покойного владельца газеты, знаменитого Суворина, устроил своеобразный протест: во время собрания акционеров выстрелил несколько раз в окно, «чтобы привлечь внимание правительства».

«Митька» понимал всю зыбкость своего положения в годы патриотического угара. Именно тогда он и задумал свершить невозможное: оставаясь правоверным иудеем, получить через Распутина чин действительного статского советника. Для этого на Гороховую был приглашен полковник Ломан, строитель Федоровского собора.

«Рубинштейн решил пожертвовать на постройку домов при Соборе с тем, чтобы ему дали чин действительного статского советника. Я отклонил предложение, ибо он, как еврей, не мог получить этот чин», — показал Ломан в «Том Деле». Но Рубинштейн продолжал упрашивать Распутина. Ему надо было показать всем, что он в особой милости у Царской Семьи, что его финансовая империя прочна. И он нажимал на мужика, веря в его влияние на царицу… Рубинштейн, как и все прочие, не понимал, что Распутин мог исполнить только то, чего хотела сама царица.

Из показаний Вырубовой: «Распутин говорил мне, что Рубинштейн просил выхлопотать ему чин действительного статского советника и, кажется, он сам просил об этом Государя и Государыню, но я… знаю, что в этом ему было отказано».

Однако во множестве других трудных дел мужик банкиру помог. «Раза два я видела этого маленького толстенького еврея на вечерах у Распутина… Он не пил и не веселился, а все уводил Распутина в кабинет и все о чем-то с ним говорил… Выходя из кабинета, он обычно говорил: „Смотри, не забудь, скажи Аннушке…“, а Распутин отвечал: „Хорошо, сделаю“», — показала в «Том Деле» певица Варварова.

Прочное положение Распутина при «царях» казалось банкиру одной из гарантий прочности собственного положения. И хитрый, отлично понимавший политическую конъюнктуру Рубинштейн стал одним из преданных советников «Нашего Друга» и активным членом «мозгового центра» на Гороховой.

Теперь Распутину приходилось оправдываться перед Лохтиной и другими старыми почитательницами, ценившими дружбу «старца» с черносотенцем Илиодором и антисемитами из «Союза русского народа».

Из показаний Лохтиной: «По поводу отношения Распутина к евреям… могу передать только слова отца Григория: „Я их отвлекаю, а то они большую беду России сделают…“»

Другим преданным клиентом Распутина, также входившим в «мозговой центр», был соперник Рубинштейна в бизнесе Игнатий Порфирьевич Манус — банкир и биржевой деятель, председатель правления транспортного и страхового общества. Он был православным, и Распутин (естественно, за большие деньги) добыл для него чин действительного статского советника. При этом мужик не без удовольствия втянул обоих банкиров, ненавидевших друг друга, в соревнование по ублажению собственной персоны. И они тратили бешеные деньги, доставая Распутину вино, которое он и его гости потребляли в невероятных количествах. Оба давали мужику огромные суммы наличными, которые он тут же пропивал или без счета раздавал знакомым и собутыльникам.

Из показаний Варваровой: «Распутин говорил мне: „Сегодня получил от Рубинштейна 10 000, по этому случаю здорово кутнем“».

Заканчивался 1914 год. В московских соборах шло рождественское богослужение. В дневнике знаменитого писателя Бунина осталось описание службы в Марфо-Мариинской обители, где настоятельницей была великая княгиня Елизавета Федоровна.

В церковь Бунина не пустили, таинственно пояснив, что там сейчас великая княгиня с приехавшим великим князем Дмитрием Павловичем. И писатель, стоя на улице, слушал сквозь раскрытые двери храма, как горестно и умиленно пел девичий хор… А потом из церкви поплыли несомые руками юных монахинь иконы и хоругви. Впереди в белом одеянии с нашитым золотым крестом во лбу шла высокая, тонколикая великая княгиня с большой свечой в руке, за ней — вереница поющих сестер. Огоньки свечек освещали их лица…

Все теснее сплачивался кружок врагов Распутина вокруг Елизаветы Федоровны. И ее воспитанник, великий князь Дмитрий Павлович, ненавидящий «старца», — теперь частый гость в Москве. Рядом — Юсуповы и Верховный главнокомандующий. Святость, власть и деньги сошлись…

Наступление на мужика продолжалось. Джунковский сделал новый шаг — еще раз попугал царицу. В отчете полиции сказано: «Сведения о предполагаемом покушении (на Распутина. — Э. Р.) были повторены, и было приказано принять более тщательные меры, для чего стали назначать ему в охрану по 5–6 человек и шофера с автомобилем. Они работали в 2 смены — всего 11 человек Распределение постов: один в квартире или у двери на лестнице. Один в швейцарской в форме швейцара, один для связи внутренних и наружных постов, шофер у ворот с мотором (на автомобиле. — Э. Р.), в случае поездки один из агентов должен ехать с ним».

Те, кто стояли за спиной Джунковского, хотели знать о каждом шаге «Нашего Друга». Теперь в любой час дня и ночи за ним следил всевидящий глаз агента. В полицейских отчетах — непрерывная летопись его жизни. Его пьяной жизни…

И сам мужик, и люди, его окружавшие, понимали — надо торопиться! «Наши» должны прийти во власть! Но главное — это отлично понимала Аликс.

Именно в то время на квартире Распутина стал часто появляться еще один гость — личность, известная тогда «всему Петрограду», — князь Михаил Андроников.

Войдя в контакт с Распутиным, князь, естественно, тотчас попал в полицейские сводки. Вот одна из его характеристик: «Андроников Михаил Михайлович, 39 лет, учился в Пажеском корпусе (самом престижном учебном заведении, где учился и князь Юсупов, и другие представители знатнейших фамилий России. — Э. Р.). Старинного княжеского кахетинского рода, чиновник при министерстве внутренних дел, уволен со службы за непосещение им таковой. В 1914 году назначен чиновником для особых поручений при обер-прокуроре Святейшего Синода».