— Прекрасно, — отозвался Бургежа, скорбя о погибших коллегах. — Значит, у меня по-прежнему эксклюзив. Ну что, пошел я. Кто у них главный?

— Ну ты… Галеас Генсен.

— Как его опознать? Можешь составить словесный портрет или вспомнить какие-нибудь особые приметы?

— Запросто! Вот как чувствуешь, что у тебя все внутренности в пятки падают, и очень хочется потерять сознание от страха, и голос пропал, — так это он. Галеас Генсен. А если просто визжишь от ужаса и улепетываешь, так это не он. Черный плащ еще такой с капюшоном. Короче, ушастый, не перепутаешь.

— Попрошу без амикошонства, — с достоинством возразил Бургежа, устремляясь на поиски нового желанного объекта своей героической репортерской деятельности.

* * *

Они встретились у ворот черного замка.

Ворота эти стоит описать подробно, ибо ничего подобного ни до, ни после военный корреспондент Бургежа не видел и искренне надеялся на то, что уже никогда и не увидит. Ибо погоня за сенсацией — это одно, а собственное душевное здоровье все-таки важнее, как говорят троглодиты Сэнгерая.

Начнем с того, что кованая решетка с прутьями толщиной в бедро здоровенного тролля жила своей собственной, весьма активной жизнью. Все ее фрагменты, выполненные в виде змей, мало того что извивались и переползали с места на место, так еще шипели и норовили цапнуть непрошеного гостя. Засов лязгал металлическими зубами, каждый из которых был вдвое больше кассарийского журналиста. И вся эта конструкция через неравные промежутки времени внезапно вспыхивала багровым, несуразно густым пламенем, и тогда воздух вокруг нагревался до такой степени, что дышать становилось невыносимо.

Складывалось впечатление, что в черном замке не слишком рады гостям.

Что хотел предпринять Галеас Генсен, застигнутый Бургежей врасплох, мы не ведаем. Ибо чужая душа потемки, а что уж говорить про того, у кого и души скорее всего нет?

Бургежа обиженно стукнул одну из металлических змей своим тазиком, так что звон пронесся по округе, и решительно заявил:

— Мессир Галеас Генсен?

— Да, — отвечал слегка опешивший король Бэхитехвальда.

— Ваш гражданский долг ответить на несколько вопросов. Я представляю прогрессивное, объективное и крайне смелое в оценках издание «Сижу в дупле» и хотел бы, чтобы вы сказали несколько слов для наших читателей.

Генсен молча повел рукой в сторону надоеды, и что-то шипящее пронеслось в воздухе, намереваясь уничтожить бедолагу.

Бургежа ловко отбил магический снаряд тазиком, отчего тот рассыпался снопом изумрудных искр, и заявил:

— Вы отстали от жизни. Да вы просто мракобес какой-то, батенька. Тиран и душитель. И если вы не дадите мне интервью, то я смело и нелицеприятно напишу об этом в своем журнале.

— Великий Тотис! — вскричал Генсен.

И сам себе удивился. Ибо со дня сотворения мира он не обращался к Тотису даже мысленно. Но в минуты величайшей опасности каждый из нас дает слабинку, пусть даже и крохотную. Как кричал Такангор: «Мамочка!» — завидев ужасных малюсеньких уховерток. И потом всегда спрашивал: «Нет, ну при чем тут мама?»

— Тотис на вопросы не ответит, — поучительно заметил корреспондент. — А вы вполне можете уделить мне минут десять и уж потом со спокойной совестью и чувством выполненного долга подло и коварно уничтожать мир. — И добавил про себя: «Ох уж эти злодеи, ох уж эти преступники. Своей пользы не видят. Это же ваш уникальный шанс заявить в полный голос о своей невиновности, привлечь на свою сторону массу читателей. Это же ваша персональная реклама, а я тут надрываюсь, как будто хочу продать вам лежалый товар. Жизнью рискую». — Чем это вы в меня швырялись? Пахнет отвратительно. Тухлым яйцом, да?

— Ладно, — внезапно сдался Генсен, почуяв, что это как раз и есть тот самый случай, когда проще согласиться, чем объяснить, почему не хочешь. — Задавайте ваши вопросы.

— Итак, вопрос первый. Как вы дошли до такой жизни? — И Бургежа выразительно обвел взглядом окружающее пространство.

— Это нормальная жизнь короля Бэхитехвальда, — волнуясь, отвечал Генсен. — Что значит «дошел», что вы имеете в виду? Ну, э-ээ, собственно, я стремился к этому с самого своего нерождения, и когда мне представилась такая великолепная возможность, то я немедленно ею воспользовался.

— Хотите ли передать привет и благодарности вашим спонсорам?

— Каким спон… Кому?! — взревел Генсен.

— Тем, кто вас по жизни поддерживает.

— Меня никто не поддерживает, я сам хожу!

— Не хотите, как хотите, — легко согласился Бургежа. — Второй вопрос. Как относятся к тому, чем вы занимаетесь, ваши родные, близкие и друзья?

— Я средоточие могущества и власти, и у меня нет ни родных, ни близких, ни друзей… — начал было Галеас Генсен, но Бургежа его тут же перебил:

— То есть ваши занятия отнимают у вас практически все время, не оставляя его на дружбу и родственные отношения. Никаким хобби вы похвастаться тоже не можете, даже не отвечайте, по глазам вижу. Спорт и азартные игры вам чужды. Что сказать? Вы — трудоголик. Спасибо. Так и запишем. Теперь, голубчик, традиционный вопрос: ваши творческие планы?

— Во вселенной множество миров, — залепетал король, чувствуя, что что-то он делает явно не так, — и хотя бы один из них я хочу завоевать. Это нелегкая работа, но я надеюсь на творческое вдохновение и благоприятный прогноз…

— Погоды! — брякнул Бургежа. — Шутка. Читатель любит юмор и остроумных государственных и исторических деятелей. Поверьте моему опыту. Я продал уже шесть экземпляров журнала, а это о чем-нибудь да и говорит. И последний вопрос, интимного, так сказать, свойства. Мучают ли вас эротические фантазии?

— Меня ничто не сможет мучить или пытать, — пустился было в объяснения Генсен, но корреспондент прервал его властным жестом:

— Цитирую вас же: «Эротика — это единственное, что мирит меня с брутальностью мира. Эти фантазии нисколько не мучают меня, а дают покой и отдохновение, в которых так нуждается каждый истинный владыка». В последнем абзаце я красивенько пропишу ваши благопожелания нашим подписчикам и читателям, но подписчикам — особенно годичным — гораздо более теплые. Все. Спасибо за сотрудничество. Вы нам очень помогли. Вот видите, как все просто, а вы боялись.

Бургежа нахлобучил тазик, выровнял стопочку листов и укоризненно добавил:

— Невоспитанно швырялись. А еще говорят, что приняли закон о свободе поговорить и пописать… А люди, между прочим, интересуются, что да как…

Больше всего люди интересуются тем, что их совершенно не касается.

Джордж Бернард Шоу

* * *

Ощутив свою полную незащищенность перед лицом вражеских военных корреспондентов, король Бэхитехвальда решил бросить свои войска в последнюю, самую яростную атаку, которая должна была стать гибельной для его кассарийского противника. Мысль в целом верная.