и прогнозировалась аналитиками МВД, но оказалась далекой от действительности. Цифра задержанных дипломатов приводила в оторопь. Сто восемь обладателей дипломатических паспортов участвовали в незаконной акции, демонстративно пренебрегая сделанным накануне предупреждением о недопустимости вмешательства во внутренние дела России. Тут были почти все представители стран Евросоюза и НАТО за редким исключением. С ними тоже не стали церемониться, препровождая в полицейские участки для выяснения личности (несмотря на то, что они предъявляли при задержании свои испачканные в дерьме аусвайсы). Они очень старались, при этом, скрыть свои лица от камер назойливых телеоператоров, но полицейские не давали им этого сделать, держа за руки. Уже находясь в «обезьянниках» они громко протестовали против нарушения Венской конвенции, придерживая руками мокрые и провонявшие штаны, от которых охранники и дознаватели демонстративно воротили и зажимали носы. На все протесты дипломатам было спокойно разъяснено, что посольства стран, чьими гражданами они являются, уже уведомлены о месте их нахождения и как только уполномоченные представители дипмиссий прибудут в полицейский участок, они будут освобождены после соответствующей процедуры оформления их правонарушения в месте пребывания. Желание обгадившихся дипломатов привести себя в надлежащий, вид было встречено с молчаливым и явным презрением. Прибывшие вскоре за своими неудачливыми коллегами уполномоченные чиновники диппредставительств были немало удивлены и даже разгневаны предъявленными им требованиями по немедленной оплате штрафа. Требование зарубежных атташе соблюдать по отношению к задержанным нормы международного права, подразумевающие дипломатическую неприкосновенность, наткнулись на неуступчивость наших представителей МИДа, тоже прибывших сюда в срочном порядке. Зарубежным дипломатам было разъяснено, что в любом случае их коллег не отпустят без предварительного внесения вышеуказанных сумм на счета Минфина России и спорить с этим бесполезно. Ссылка на нормы международного права регулирующего отношения между государствами в сфере дипломатических сношений не может быть применена по очень простой причине, Во-первых, задержанными были демонстративно проигнорированы предостережения, высказанные накануне, то есть имел место злокозненный умысел. Во-вторых, их поймали, что называется, с поличным, во время их активного участия в вооруженном мятеже, что прямо противоречит все тем же статьям венской конвенции. А видео с доказательствами их активного участия в мятеже в качестве подстрекателей и руководителей имеются в распоряжении правоохранительных органов и могут быть представлены на всеобщее обозрение. Поэтому, если иностранные посольства не желают, чтобы их сотрудников привлекли к уголовной ответственности за попытку вооруженного переворота, то пусть побыстрее раскошеливаются и забирают своих засранцев. Далее вести дискуссии на подобную тему российские власти в лице представителей МИДа не считают для себя продуктивным. Так и было заявлено открытым текстом. Иностранцы еще какое-то время покричали и поугражали всевозможными рестрикциями и ответными мерами, но встретившись с упрямством русских, отступили, пообещав к вечеру внести означенную сумму.

Но не только дипломаты стали «жертвами» химической атаки. Среди опозорившихся было немало представителей зарубежной прессы. И, несмотря на специальные жилеты с броской надписью «press», надетые ими в надежде, что их никак не затронут внутрироссийские разборки, испытать на себе действие расслабляющего газа все же пришлось. Как и довольно бесцеремонное обращение с ними полиции при транспортировке в полицейские участки. Их стенания о неприкосновенности личности репортеров и свободе прессы никак не повлияли на действия суровых русских полицейских. С ними обращались ничуть не лучше чем с мятежниками – корректно, но без всякого почтения. Изъятую у них на месте событий аппаратуру обещали вернуть в целости и сохранности после выполнения формальностей, связанных со штрафами. А вот отснятые ими видеоматериалы подлежали изъятию, в качестве вещественных доказательств участия иностранных граждан в вооруженном мятеже. В процессе дознания репортерам было четко и откровенно заявлено о лишении их аккредитации в стране пребывания, вследствие грубого нарушения уголовного законодательства и режима чрезвычайного положения. В этом плане русские не собирались ни для кого не делать исключений, всех гребя под одну гребенку. И это обстоятельство в корне отличалось от всего того, что было раньше, когда в сторону иностранных корреспондентов боялись даже дышать. Русские хорошо усвоили методы обращения с прессой на примере событий, связанных с «желтыми жилетами».

Вот так и закончилась не начавшаяся толком очередная революция на постсоветском пространстве. Обе стороны из этих событий сделали соответствующие выводы. Ответ со стороны «прогрессивного» мирового сообщества должен был последовать в ближайшее время. Но, в принципе, он уже никак не мог повлиять на внутреннюю обстановку в стране, а без этого он терял всяческий смысл. И это понимали все. Новая Россия одержала свою первую маленькую победу в борьбе за свое существование.

Вечером, несмотря на выходной, собравшийся по этому поводу Президиум Высшего Военного Совета, чествовал «виновника» торжества – министра внутренних дел – Владимира Александровича Околокова.

III

1 июля 2020 г., г. Москва, Смоленская площадь, д.32/34, Министерство Иностранных Дел РФ.

Ровно без пяти минут до полудня возле парадного подъезда величественного здания Министерства Иностранных Дел России остановился представительского класса «кадиллак» черного цвета со звездно-полосатым флажком на капоте. Из него вышли трое. Первым был высокий седоватый худощавого телосложения мужчина, одетый в черный, под стать автомобилю, костюм. Вторым шел, атлетического телосложения и бочкообразной головой с темными очками на носу и объемистой папкой в руках человек, видимо выполняющий при первом роль помощника и охранника. Замыкала шествие дама средних лет, в строгом английском костюме серого цвета. В ней можно было без труда угадать переводчицу. Глава этой маленькой делегации был Чрезвычайным и Полномочным Послом Соединенных Штатов Америки, и звали его – Джон Мид Хантсман (младший). Имена его помощника и переводчицы никакого интереса не представляли. То ли охранник, то ли помощник, не без труда потянул на себя громадную, в два человеческих роста дверь, за массивную бронзовую ручку, пропуская седовласого и переводчицу вперед себя. В просторном и светлом холле их уже ожидали. Тоже трое. И тоже одетые не менее чопорно, чем визитеры. Они молча, взяли маленькую делегацию, как бы в «коробочку», и направились к широкой лестнице, обрамленной с боков четырьмя мраморными колоннами, опять же черного цвета. Неторопливые и преисполненные достоинства гости поднялись по лестнице до холла второго этажа, где находились широкие и вместительные кабины лифтов. Одна из кабин уже ждала их, гостеприимно раскрыв свои двери. Выражение лица посла было сосредоточенным и даже угрюмым. Давно страдающий онкологическим заболеванием, он еще в октябре прошлого года подал прошение о сложении с себя полномочий посла по причине терзавшего организм недуга. Однако его заявление то ли где-то затерялось в недрах Госдепа, то ли было просто проигнорировано Майком Помпео, не сумевшим найти ему достойную замену в последний год президентства Дональда Фредовича. Так или иначе, но ему пришлось нести на себе все тяготы неспокойной жизни представителя самой мощной державы мира в этой вконец отбившейся от рук стране.

Скоростной лифт быстро вознес своих пассажиров на 7-й этаж «сталинской» высотки – туда, где находился кабинет Министра иностранных дел. Пройдя с десяток метров по широкому коридору, застланному дорожкой голубого цвета, троица в сопровождении сотрудников МИДа подошла к такой же высокой, как и на входе двери с надписью «приемная» на медной табличке. В просторной приемной их встретил секретарь – мужчина средних лет с невероятно невыразительной внешностью, по которой нельзя было даже приблизительно определить его возраст. Одетый в элегантную, но без вычурностей «тройку» он поднялся со своего места, как только они вошли. Не давая сказать вошедшим ни слова, он на хорошем американизированном английском, с явно нью-йоркским акцентом, что говорило о его длительной работе при ооновской миссии, произнес негромко, но подчеркнуто безразлично:

– Если не ошибаюсь, то вы прибыли для вручения ноты протеста?

– Yes, – коротко и надменно кивнул посол, выслушав перевод вопроса.

– Господа, прошу вас обождать минуту, пока я доложу о вашем прибытии.

Посол величаво кивнул, соглашаясь на небольшую отсрочку. Секретарь моментально скрылся за дверью обделанной светло-бежевой кожей. На месте у двери, где должна была находиться табличка с фамилией хозяина кабинета, светлым пятном выделялось пустое место. Губы посла тронула легкая усмешка. «Пятый день в кресле министра сидит новый человек, а эти