Я размышлял. Что было известно Гарднеру о драме в Лос-Анджелесе?

— А вы не в курсе того, что произошло?

— Невозможно заниматься всем одновременно, люди такие сложные, у каждого свои истории. Мы с мистером Пфайфером распределили между собой обязанности. Он занимается клиентами, выслушивает их, знает их жизнь. А на мне все административные дела. Мания дезинфекции, о которой мне рассказал мистер Пфайфер, меня просто шокировала.

— Доктор Говард умер.

Эти слова возымели странное действие. Мой собеседник пожал плечами:

— Вот как? Во всяком случае, это был заключительный этап. Рак?

— Нет.

— Скоротечный СПИД? Было бы обидно за Энджи. Она подвергалась риску, хотя Говард точно не был бисексуалом. Энджи сказала бы об этом мистеру Пфайферу.

— Он был убит, а убийство — пока не болезнь, передаваемая половым путем.

Даже ему моя шутка показалась слишком мрачной…

— Интересная у вас манера говорить, мистер Ландлер. Но, понимаете, меня все это удивляет лишь частично. Психиатры обычно больше других рискуют погибнуть от рук сумасшедших, они их возбуждают. И Энджи сразу же вышла замуж за вас?

— Почти.

Он задумался:

— Вы тоже врач?

— Нет. Инженер.

— Тем лучше. Пфайфер всегда говорил, что она не может долго оставаться одна. Одиночество ей нужно только по заказу. Ей хочется, чтобы все вокруг было в ее распоряжении, но, несмотря на свою независимость, она боится одиночества.

Он смотрел на меня словно учитель на своего ученика. Я увидел свободный стул, поставил его рядом со столом и сел. В узком окне я увидел темно-синюю полоску моря.

— Забыл предложить вам стул. Но дело сделано. Надеюсь, вы не курите! Здесь запрещено…

— Не могли бы вы дать мне ключи… Хочу посмотреть коттедж.

— Не беспокойтесь, — сказал он. — Все организовано. Завтра у вас будет обычная прислуга.

— Обычная? Прислуга?

Он посмотрел на меня поверх очков.

— Ну да, те, кого обычно нанимает Энджи. Официант, посыльный, повар, горничная. Здесь дешевая рабочая сила, а наши клиенты из коттеджей кормят многих людей.

— Не думаю, что нам понадобится столько народу.

Он покопался в бумагах, вытянул из-под самого низа стопки папку и взглянул в нее.

— Все правильно. Согласно последнему письму Энджи Фергюсон, вы должны провести здесь двенадцать дней, мсье…

— Ландлер.

— Даже приезжая сюда всего на несколько дней, она требует безупречного обслуживания. Ваша жена платит обслуживающему персоналу за целый год. Как только она приезжает, я стараюсь собрать знакомых ей людей. Мне еле удалось перекинуть с другого коттеджа ее любимого повара Абу, который знает ее вкусы, какую она любит рыбу, как ее приготовить. Он готовит легкие блюда, которые она обожает. Естественно, мы не можем постоянно держать наготове всех людей, обычно ее обслуживающих. Если людям платить деньги за ничегонеделание, они обленятся. Но когда мне заранее известна дата приезда Энджи, я стараюсь направить всех их к ней, а на их места отправляю других людей в те коттеджи, которые снимают проезжие туристы.

Он принялся листать досье:

— Честно говоря, мы не будем скучать по доктору Говарду. Кения ему не нравилась. Он утверждал, что в коттедже будет страдать клаустрофобией. Не имея под рукой телефона, он сходил с ума.

— Значит, в коттедже нет телефона?

Он взглянул на меня с отвращением:

— Вас это тоже будет беспокоить?

— Отнюдь.

— Тогда все в порядке, — сказал он — Позвонить можно отсюда, из офиса, но доктор Говард был человеком нервным, особенно в период полнолуния. Окна спальни выходят на море, кровать стоит напротив окна, но луна проглядывает даже через плотные шторы…

Мне стало не по себе.

— Понятно. Может быть, теперь пойдем…

— А что вы хотите увидеть, мистер Ландлер?

— Коттедж.

— Зачем?

— А вас это удивляет? Я хочу осмотреть место, где проведу с женой двенадцать дней. Вы против?

— Нет, конечно. Подождите…

Он легко вздохнул, открыл гроссбух и стал искать какую-то запись.

— Обычно она приезжает вместе с мужем, не понимаю, почему вы приехали заранее…

— Так уж получилось.

Он покачал головой:

— В нашей профессии приходится сталкиваться с разными ситуациями. Я должен ей позвонить. Ей понадобится завтра серфер?

— Вы тянете время.

— Время? Нет. Может быть, я просто хочу с ней переговорить.

— Шутите?

— Нет.

Я продолжал настаивать:

— Вы мне не верите? Хотите, чтобы я показал вам свои документы?

— О, нет, мсье. А почему вы не хотите, чтобы я ей позвонил?

— Ее сейчас нет в номере. Когда я уезжал из отеля, она шла на пляж.

Он поднял брови:

— На пляж? Энджи? Что ей делать на пляже?

— Купаться.

— Сейчас? Во время отлива? Море ведь отошло за коралловый риф.

Недоверчивое выражение его лица заставило меня быть крайне осторожным.

— По приезде она встретила друзей из Калифорнии и пошла вместе с ними.

Человек снял с носа очки и положил их на досье. Потом долго растирал лоб.

— Вы меня удивляете… Она ненавидит тесноту на пляже и купается только во время прилива, чем более неспокойно море, тем лучше она себя в нем чувствует. С террасы коттеджа ей надо спуститься всего на пять ступенек, и она может нырять в воду. Она знает все течения, она прекрасная пловчиха.

— Вы устроили мне настоящий допрос. Я скажу Энджи, что вы не дали мне ключи. Отказали! Посмотрите, какой будет ее реакция.

И добавил доверительным тоном:

— А вы, случайно, не сдали коттедж кому-нибудь в субаренду?

Он воздел руки к небу:

— Мсье, да как вы смеете? Это оскорбление! Сдать в субаренду коттедж Энджи? Мы здесь не нахалы какие-нибудь, не проходимцы, не…

— Не знаю, кто вы есть на самом деле, но вы явно тянете время…

Он мстительно посмотрел на меня:

— Сказать мне, что я сдаю в субаренду?! Она никогда бы так не сказала.

Он встал, повернулся ко мне спиной, отрыл старый стальной ящик, служивший ему сейфом, и взял оттуда ключи.

— Вот они, ключи. Я отведу вас…

Я попытался смягчить его:

— Думаю, что мы оба погорячились. Извините, что обидел вас неудачной шуткой… Но ваше поведение тоже было не особо приятным.