— Доклад принят, Контакт-два. Приказываю оставаться на месте.

Связь с шипением прервалась, и Альфарий вернул передатчик обратно. Ответ немного встревожил его. Несмотря на многослойное искажение, Альфарию в голосе Омегона послышалось колебание, словно он удивился такому повороту событий.

Альфарий пока мало что мог сделать, и приказ оставаться на месте означал, что ему следовало не предпринимать попыток завладеть генотехом, не вмешиваться и не препятствовать процессу набора. Он надеялся, что у его примарха есть план, который тот был готов воплотить в жизнь. Если нет, то Гвардейцы Ворона вскоре полностью восстановят свой легион.

— Посадка через пять… четыре… три… два… одну.

«Громовой ястреб» ощутимо содрогнулся, вздымая вокруг себя фонтаны щебня и песка. Бранн уже поднял раму крепления и направился к штурмовой рампе. Остальные тридцать Рапторов быстро построились позади него, их недавно выкрашенные доспехи блестели в боевом освещении отсека, болтеры сверкали свежей смазкой.

— Второй удар повредил восточную оборонительную турель, поэтому можете выгружаться, — сообщил пилот.

Рампа боевого корабля быстро опустилась, и в отсек хлынул резкий синий свет. Авточувства Бранна отфильтровали яркое сияние, когда командор спрыгнул на продуваемую ветрами дюну.

— Стандартное построение, Коррон — левый фланг, Нал — правый, — отрывисто приказал Бранн.

Рапторы быстро развернулись веером, их доспехи казались темными пятнами на фоне светло-серой пустыни. По одному отделению выдвинулось на фланги, еще одно направилось за Бранном. Перед ними под скалистым утесом притаилась станция слежения, ее плоская крыша была утыкана тарелками и сенсорными антеннами.

Над головами легионеров просвистели три ракеты, взорвавшись на западной оконечности станции, слева от Бранна. Во все стороны разлетелись обломки рокрита, падая на засыпанный песком двор.

— Брешь пробита, третье подразделение — вперед, второе — оказывать огневую поддержку, — отдал приказ командор.

Ветер постоянно перемещал пласты песка, из-за чего идти следовало с предельной осторожностью. Вздымая серые клубы, тяжелые легионеры хлынули вперед, целясь в приземистое здание. Сверху донесся рев плазменных двигателей, и над ними пролетел еще один «Громовой ястреб», ведущий огонь из лазерных пушек по надежно защищенным ставнями окнам в южной части станции. Когда десантно-штурмовой корабль Бранна взлетел, чтобы прикрыть легионеров, поднятый им песчаный вихрь моментально скрыл из виду Рапторов.

— Цели на пятнадцать градусов, третье окно! — взревел Бранн, заметив бронированные фигуры в одном из разбитых окон.

Секунду спустя из здания открыли болтерный огонь по отделению сержанта Нала. Воины Коррона начали стрелять в ответ, осыпав станцию градом болтерных снарядов и плазменных выстрелов. Бранн дал команду сопровождавшему его отделению открыть прикрывающий огонь, пока Нал со своими легионерами мчался к защитникам.

— Отвлеките их! — отдал команду Бранн, поднимая комби-болтер.

Два ствола одновременно полыхнули, поливая снарядами оконный проем и покореженную раму. Грохот болтеров усилился, к нему присоединился громогласный рев роторной автопушки Кавина. Тяжелые орудийные снаряды принялись вырывать целые куски пласткрита из стены.

Внезапно Бранн осознал, что сейчас он в первый раз стреляет в других легионеров-Астартес. Как и Рапторы, он не сражался на Исстваане, поэтому с гордостью разделил этот момент со своими рекрутами. Командор задался вопросом: насколько же все продумал Коракс, когда поставил его во главе Рапторов? Тот, кто не прошел резню в зоне высадки и последующее спасение, испытывал трудности в общении с легионерами, которые были на Исстваане. Но между ним и его новыми бойцами такие различия отсутствовали.

Эта атака не просто демонстрировала способности Рапторов, но была шансом доказать Агапито и остальному легиону, что он готов вести войну с предателями, как любой другой воин, видевший гибель своих братьев на Исстваане-V.

— Судя по тепловому сканированию, враг сосредоточился для отражения атаки с юга. — Коракс говорил медленно и спокойно. Примарх решил не участвовать в операции, предпочитая следить за ходом боя со «Мстителя» на орбите крупнейшей луны Круциакса. Сам газовый гигант виднелся сейчас лишь как огромное кроваво-красное полукружие за иззубренной горной грядой позади станции слежения.

— Удерживать позицию, оттягивать весь огонь на себя! — приказал Бранн.

Его группировка совершила посадку на самом видном месте и атаковала первой, но их штурм был лишь отвлекающим маневром с целью завлечь Несущих Слово в одну часть здания. Тем временем с противоположной стороны, с невидимых защитникам вершин утесов, к ним приближалась вторая группа.

В правую руку Бранна угодил болтерный снаряд. Осколки керамита забарабанили по груди и визору шлема. Командор заметил в двухстах пятидесяти метрах открытую дверь, из которой вели фланговый огонь по трем его отделениям облаченные в красные доспехи Несущие Слово. Один из легионеров Нала рухнул в песок. Еще один упал секундой позже, его развороченный ранец засверкал энергетическими дугами.

Перехватив оружие в левую руку, командор сделал десяток выстрелов в дверной проем. Кавин развернул автопушку даже раньше, чем Бранн успел выкрикнуть приказ. Снаряды забили по скрывавшемуся за дверью отделению, сразив одного Несущего Слово и заставив других нырнуть обратно в укрытие.

Бранн взглянул на вторичный экран хронометра: до основной атаки оставалось двадцать две секунды.

— Усилить огонь! Отвлеките их! — прокричал он.

Рапторам предстояло доказать, что они соответствуют стандартам Гвардии Ворона. Собственно, как и самому командору.

Вершину эскарпа усеивали камни, но они нисколько не мешали легионерам, быстрыми прыжками несущимся по склону. Отделение сержанта Дора входило в состав гарнизона Впадины Ворона, поэтому его временно прикрепили к Рапторам на почетных основаниях. Так вышло, что Альфарий сейчас спускался к аванпосту Несущих Слово вместе с другими Гвардейцами Ворона.

Он испытывал странное чувство, почти такое же удивительное, как когда примарх приказал им открыть огонь в зоне высадки. Им сообщили, что они поддержат брошенный Хорусом вызов Императору, но Альфарию все равно казалось непривычным стрелять в воинов другого легиона. Но нет, тогда это не шокировало его, наоборот, он почувствовал себя освобожденным. Десятилетия в тени великих свершений других легионов взрастили в нем обиду, о которой он даже не подозревал, до тех пор пока впервые не нажал пусковой крючок.

Тогда его поглотила жажда мести, но сейчас Альфарий мыслил вполне прагматично. Несущие Слово вещали о своей верности столь громко, проводили свои литургии и давали обеты с такой гордостью, что, наверное, именно их мятеж стал наиболее неожиданным и недостойным истинных легионеров. Альфарий всегда считал, что они слишком уж ревностно заявляли о своей преданности имперской цели, и, когда они присоединились к Хорусу, он нисколько не удивился.