верандой. Там так круто сидеть, потягивая коктейль, и смотреть на это место. А еще за мостом есть скамейки, с которых тоже открывается этот вид. Только днем очень людно, поэтому я люблю приходить сюда ближе к 12 ночи.

— Часто ты тут бываешь?

— Каждым летом обязательно несколько раз приезжаю.

Мы продолжали так стоять еще какое-то время, наблюдая рассвет над рекой. И, наверное, это был самый волшебный, божественный момент в моей жизни.

Кристина явно о чем-то задумалась, потому что, когда я стал аккуратно целовать ее висок, она слегка встрепенулась. Взяла меня за руку и повела к середине моста.

— Я рада быть тут с тобой, Максим.

Я не ответил, лишь привлёк ее к себе. Этой ночью я не хочу выпускать Кристину из своих объятий. Она положила голову мне на грудь и тихо сказала:

— И я тоже рада, что ты приехал в Москву. Правда. Это лучшее, что со мной случалось за почти 11 лет.

— Почему именно почти 11 лет? Что было до этого?

Она подняла на меня голову и взяла в руки мое лицо. Легкая улыбка едва коснулась ее губ.

— До этого тоже был ты. — Она мягко провела ладонью по моей щеке. — Я так долго ждала тебя, Максим.

— В смысле? Ты о чем?

— О нашей самой первой встрече.

Я недоуменно посмотрел ей в глаза. Вот уже не первый раз Кристина говорит, что долго меня ждала. Меня это всегда удивляло, но спросить никогда не было случая. Я не успеваю задать вопрос, потому что она меня опережает:

— Неужели ты совсем меня не помнишь, мой герой?

Секунда — и в голове будто щелкает спусковой крючок, триггер. Веки вдруг стали свинцовыми, и я беспомощно их опустил. Но при этом перед глазами заиграл целый калейдоскоп из картин прошлого. Лето, детский лагерь, тихая и кроткая девочка. Такая нежная и беззащитная. Я долго смотрю на нее со стороны, но никак не решаюсь подойти.

Картинка меняется. Река, девочка стоит на пирсе и смотрит вдаль. Я поднимаюсь к ней. Вот сейчас я наконец-то с ней заговорю… Но к девочке вдруг кто-то подходит и хочет обидеть. Я ее защищаю.

Следующая картинка. Мы всю ночь с ней сидим на полу в коридоре лагеря и говорим обо всем на свете. Мы много смеёмся, рассказываем о своей жизни.

Потом мы прощаемся, и я обещаю ее найти. Ухожу к себе в комнату и думаю: она та самая.

— Меня так уже называла одна девочка в детском лагере, — говорю хриплым голосом, размыкая веки, — ее звали… Кристина. — Я смотрю девушке в глаза, и меня будто бьет молнией. Это те самые глаза.

Кажется, почва уходит у меня из-под ног, и я едва слышно выдыхаю:

— Та девочка — это… ты?

Кристина тихо засмеялась.

— Долго же ты меня вспоминал, Максим.

Я смотрю на нее и не верю своим глазам. Отчего-то стало тяжело дышать. Я блуждаю взглядом по Кристининому лицу, всматриваясь в каждый миллиметр кожи, пытаясь узнать в ней ту маленькую девочку из лагеря. Это действительно она…

Шок постепенно проходит и по телу теплом разливается чувство неимоверной радости, эйфории.

Я набрасываюсь на Кристину с жадными поцелуями, подхватываю ее на руки и кручу в воздухе.

— Максим, у меня уже кружится голова, — она звонко смеётся, и я узнаю этот смех.

Я ставлю Кристину на ноги, беру в ладони ее лицо и продолжаю всматриваться, все еще не веря своим глазам.

— Кристина… Но как это возможно? Как мы могли снова встретить друг друга?

Она широко улыбается.

— Ну ты же обещал меня найти, мой герой, и нашёл.

Я мягко качаю головой.

— Я мечтал снова тебя увидеть. Завёл копилку и складывал туда деньги. Копил на поездку в Москву, к тебе. А потом из семьи ушел отец и все мои мысли занял только он.

Кристина аккуратно поцеловала меня в губы.

— Я так ждала тебя, Максим. Всматривалась на улице в лица всех мальчиков. На танцах отказывалась танцевать с кем-то в паре. Говорила, что я буду танцевать только с моим героем. А потом умерла мама. И больше я ни о ком не могла думать.

Я крепко прижал Кристину к себе. Я не знаю, сколько мы так простояли. Мне хотелось остановить этот момент. Самый прекрасный. Самый счастливый. Я все еще не верю, что Кристина Морозова, которую я так сильно люблю, — это та самая тихая девочка из лагеря, с которой я очень хотел познакомиться и от всех защитить.

Мне кажется, я сейчас стал любить Кристину еще больше. Хотя на самом деле больше уже некуда. Но от осознания того, кто она на самом деле, сердце было готово выпрыгнуть из груди.

— Ты сразу меня вспомнила, когда я приехал?

— Нет. Но в твоем присутствии у меня все время было дежавю. Совершенно дурацкое чувство, будто что-то на языке крутится, а вспомнить не можешь. Мне в тебе казалось знакомым абсолютно все: глаза, смех, движения тела. Я еще поэтому в самом начале тебя невзлюбила. Именно из-за постоянного дежавю. Оно меня раздражало.

— И как же ты меня вспомнила?

— Когда на меня напали во дворе у репетитора. Сначала, когда я увидела, как ты дерешься, на меня накатила сумасшедшая волна дежавю. А когда тот придурок схватил меня и приставил к горлу нож, я посмотрела в твои глаза и все вспомнила.

— А я в тот момент, когда к твоему горлу приставили нож, подумал, что готов ради тебя на все.

Кристина потянулась к моим губам за поцелуем, и я охотно ей ответил. Но сейчас у нас не было страсти. Только нежность и тихое счастье — от осознания того, кто мы на самом деле друг для друга.

— Почему ты так долго молчала? Почему не сказала мне? — Я прервал поцелуй и посмотрел ей в глаза.

Кристина пожала плечами.

— Много причин было. Сначала мне казалось это глупым, потом я хотела, чтобы ты сам меня вспомнил, потом я уже этого не хотела и радовалась, что так и не сказала тебе… Не знаю, Максим. Думаю, главная причина все-таки в том, что я надеялась, что ты вспомнишь меня сам.

От ее последних слов мне стало дико стыдно. Ну как я мог не узнать в Кристине ту девочку из лагеря? Ту самую девочку?

— У меня тоже несколько раз было дежавю. И твое лицо в детстве на фотографии, которая стоит у тебя в комнате, мне казалось знакомым.

Кристина хмыкнула.

— Да, оно показалось тебе знакомым на Новый