Наконец, все трое были вынуждены признать, что такая палочка-выручалочка, как смена обстановки, может помочь кому угодно, но только не Айседоре. Безделье угнетало ее само по себе, притягивая мысли о никчемности дальнейшего существования и заставляя все время думать о смерти. Определенно, для такого деятельного человека, как Дункан, был необходим не столько отдых, сколько работа.

А какая работа может быть у танцовщицы и преподавателя? Танцевать она не могла – да если бы и попробовала, представляю, как отнеслись бы к этой милой новости газетчики, как минимум написали бы, что теперь мисс Дункан пляшет на трупах. Да и она сама, всю жизнь ассоциирующая танец с высшим восторгом, могла ли она радоваться при столь печальных обстоятельствах?

О преподавании тоже речь не шла, так как Айседора не могла себя сдерживать, просто глядя на чужого ребенка, что уж говорить о нескольких десятках девочек, каждая из которых станет робко заглядывать в глаза, каждая из которых чем-то похожа на незабвенную Дердре.

Наконец, на семейном совете было решено, что Айседора поедет к Раймонду в Албанию: «Вся страна охвачена нуждой. Деревни опустошены; дети голодают. Как ты можешь здесь сидеть, погруженная в эгоистичное горе? Приезжай и помоги кормить детей, утешать женщин», – в своей обычной несколько истеричной манере писал брат.

На этот раз Айседора быстро вняла укорам и просьбам родственника. Раймонд возил продукты питания, одежду, одеяла и медикаменты. Желая самостоятельно забрать сестру, он совместил приятное с полезным и, заехав на Корфу, посетил местный дешевый рынок, где приобрел невыделанной шерсти. После чего, набив под завязку крохотный трюм нанятого по такому случаю пароходика тюками с шерстью, предложил сестренке подняться на борт его корабля. Раймонд двинулся в сторону Санта-Кваранту, где размещался большой лагерь беженцев и семья Раймонда организовала центр помощи.

Добравшись до места, он объявил, что ему нужно несколько женщин, умеющих и желающих прясть за драхму в день. На эти деньги можно было купить в порту кукурузу, которой хватало на прокорм целого семейства. Желающие нашлись, и вскоре, немало удивленная такой помощью, Айседора уже наблюдала стайку занятых работой женщин.

Убедившись, что все идет по плану и Пенелопа следит за тем, чтобы работницы сдавали пряжу и получали вознаграждение, Раймонд отправился в обратный путь на Корфу, откуда вскоре привез ткацкие станки. На следующий день по приезду он сформировал еще один маленький цех, где так же работали за драхму в день ткачихи. В качестве узора для ковров и покрывал Раймонд выбрал рисунки, которые он делал давным-давно для Айседоры, она их сразу же узнала. Это были изображения, срисованные с древних греческих ваз и этрусских кубков. Готовые покрывала он отвез в Лондон, где выгодно продал, и на деньги открыл пекарню, хлеб в которой стоил в половину меньше, чем можно было приобрести в порту.

Работа в лагере оказалась несложной, собственно Айседора, Пенелопа и Меналкас больше купались и загорали на берегу, если у Раймонда оставались лишний хлеб и картофель, они грузили его на тележку, запрягали старенькую неопределенного цвета лошадку и ехали по тропинке в горы, где раздавали продукты нуждающимся.

Разумеется, ни о каких танцах не шло и речи, но да Айседора далеко не сразу сумела хотя бы немного прийти в себя. Здесь она одевалась, точно простая крестьянка, и в один прекрасный день не в силах расчесать свои поседевшие, сделавшиеся солеными от морской воды волосы, была вынуждена срезать их первым попавшимся ножом, после чего преподнесла дар морю.

То и дело брат подговаривал ее продать недвижимость во Франции и отдать деньги на нужды голодающих Албании, но на тот момент времени Айседора уже достаточно пришла в себя, для того чтобы рассудить, что на всех голодных ее скромных средств не хватит, она же была обязана содержать школу.

Теперь она взирала на окружающую ее нищету с пониманием собственной ненужности в этом мире. Несомненно, будь она врачом или учителем, умей ткать ковры или каким-то иным способом помогать этим людям, жизнь в простой палатке и питание хлебом и кукурузой не показались бы ей такими однообразными и скучными. Айседоре было необходимо заниматься тем, для чего она предназначена, или для начала хотя бы утолить жажду красоты и экзотики. Определенно, ей требовались выходные, немного, но и не так мало, ровно столько, чтобы посетить Константинополь. Сказано – сделано, и вот Айседора и Пенелопа отправляются на экскурсию в новый для себя сказочный мусульманский мир. Простая каюта на двоих, скромные, но изящные платья, чтобы не отличаться от прочей публики. В Константинополе они берут извозчика и отправляются в гостиницу «Пера Палас» в старом городе. Не узнанная никем, Айседора часами гуляет по городу, лакомится сластями, совершает недолгие «набеги» на рынок и лавки. Понемногу жизнь входит почти что в прежнее русло, нет, она не начинает забывать, всякий раз покупая для себя что-нибудь, Дункан ловит себя на мысли, что глаза упорно выбирают платье для дочери, декоративный кинжал для сына… все так же она просыпается посреди ночи, разбуженная голосами прошлого, призрачные дети будят ее, запрыгивая на кровать и обвивая ее шею своими крошечными, теплыми ручонками. Но теперь она снова интересуется будущем, часто вспоминает Париса, с которым они очень скоро увидятся, и тогда кто знает… Вместе с Пенелопой Айседора заходит к армянской гадалке, которая приветствует ее как дочь солнца, посланную на землю, дабы принести радость людям. По ее мнению, Айседора должна открыть целый культ, претерпеть много страданий и воздвигнуть храмы красоте и гармонии по всей земле.

Храмы? Какие храмы? Можно ли считать храмом долгострой на Капаносе?

Пенелопе старуха предсказывает болезнь и смерть ее мужа и сына, а также ее собственную раннюю смерть. От гадалки подруги уходят в смешанных чувствах и решают не верить в предсказание, но вечером Пенелопа получает телеграмму: «Меналкас и Раймонд очень больны. Приезжайте немедленно». И они тут же отправляются в обратный путь.

Оказалось, что едва Пенелопа и Айседора покинули лагерь, там началась эпидемия. Раймонд и Менелкас уже несколько дней лежали в лихорадке, но, несмотря на все просьбы Айседоры, немедленно вернуться вместе с ней в Европу, упрямый брат предпочел разделить судьбу албанских беженцев. Айседора посчитала глупым оставаться в заразном лагере, не будучи врачом, и уехала прочь, оставив брата и его семью бороться с болезнью в одиночестве. Она привела в поселок корабельного врача и купила для всех больных лекарства, после чего поднялась на борт небольшого судна.

Возможно, такой поступок нашей героини покажется читателю эгоистичным, но что она могла сделать? Умереть за компанию со всеми остальными?

Предсказание начало сбываться, а маленький пароход уже уносил дочь солнца в Триест, откуда она переправилась через швейцарские горы на собственном автомобиле (машина была ей доставлена прямо в порт, так как Дункан не желала ехать поездом). Передохнула несколько дней у Женевского озера, после чего отправилась путешествовать. Она останавливалась в маленьких гостиницах на день или два, отдыхала, приводила себя в порядок и снова трогалась в путь. Объехав таким образом несколько городов Швейцарии и встретившись в одном из них с вернувшимся Августином, который решил покататься какое-то время со своей печальной сестрой, Айседора устремилась в Париж, где, однако, не задержалась, так как ее могли в любой момент узнать и начать расспрашивать, принося запоздалые соболезнования. Выпив кофе в незнакомом кафе, Дункан устремляется домой. Как и следовало ожидать, ателье пустовало. Айседора взяла ключ у живущего неподалеку сторожа, и вот она уже стоит посреди зала с голубыми занавесями. Этот дом был достоин того, чтобы в нем снова поселились музыка и танец. Едва устроившись на месте и наняв прислугу, Айседора посылает за Генером Скином, дабы как можно скорее начать репетиции.