бык. Однако все эти различные ритуалы делают Марса исключительно «специалистом по защите силой». Вся его деятельность сосредоточена в этой сфере, и религиозная процессия делает ее заметной. Чтó бы ни защищали его запреты, он — часовой, действующий впереди, на пороге (как, вероятно, говорится в арвальской песне) останавливающий врага, давая возможность в случае необходимости действовать божествам-«специалистам» — в Амбарвалии это, согласно песне, Лары, боги почвы, а также те которых называют Семонами, оживленная форма неодушевленных семян. Это также Церера, как говорится в Георгиках (Georg. 1, 338). Всем им дозволено выполнять техническую и созидательную работу, в зависимости от обстоятельств. И не случайно песня заканчивается повторяющимся криком triumpe (триумф), который прекрасно прокомментировал E. Norden: «Успешный результат молитвы — спасение от беды и опасности — обеспечен».

Говоря о боге-властителе, мы видели, как у Катона крестьянин сам повторил ритуал Юпитера Дапалиса — пиршество, которое магистраты устраивали Юпитеру Epulo (Устроителю пира) в его храме на Капитолии. Великие боги древней триады господствуют над общественной жизнью, но они представляют те функции, отвечают на те нужды, которые в равной мере руководят жизнью каждой подгруппы, каждого домашнего очага, каждого индивида. Следовательно, вполне естественно, что к ним обращаются с просьбами priuati — частные лица. В таком случае смысл ритуала ограничен мелкими интересами — интересами уже не народа, а familia — семьи. Место действия уже не римская земля (ager Romanus), а поместье, не город, а деревня. Приношения также уже не столь роскошны: в сельской обстановке жертвенная трапеза Юпитера сводится к мясному жаркому и кружке вина. Так обстоит дело и с ритуалом Марса, описанным в главе 141 того же трактата Катона. Его очищение земли — скромное подобие великих ритуалов circumambulation[296], а его своветаврилия — это lactentia[297], т. е. соединение поросенка, ягненка и теленка. Но текст следует цитировать целиком, чтобы целое могло пролить свет на некоторые выражения, которые поборники версии «сельского Марса» охотно выделяют из контекста и, рассматривая их изолированно, делают необоснованные выводы.

После предварительного дара вина Янусу и Юпитеру, — по мнению Катона, — управитель должен произнести следующую мольбу:

«Марс-отец, я прошу тебя и требую, чтобы ты был доброжелательным и благосклонным ко мне, к нашему дому, к нашим людям. С этой целью я приказал провести своветаврилии вокруг моих полей, моей земли и моего поместья:

1. чтобы ты остановил, оттолкнул и выгнал вон все видимые и невидимые болезни, неурожай и разорение, бедствия и непогоду (ut tu morbos uisos inuisosque uiduertatem uastitudinemque calamitates intemperiasque prohibessis defendas auerruncesque);

2. и чтобы ты дал расти и вовремя созреть продуктам, хлебам, винограду, молодым росткам (utique tu fruges frumenta vineta virgultaque grandire beneque evenire siris); чтобы ты хранил пастухов и скот, а также дал хорошую защиту и доброе здоровье мне, нашему дому и нашим людям (pastores pecuaque salua seruassis duisque bonam salutem valetudinemque mihi domo familiaeque nostrae). Ради этих целей, чтобы очистить мои поля, землю и поместье, и чтобы совершить очищение так, как я тебе сказал, оказываю тебе почитание принесением в жертву этих своветаврилии и lactentia…».

Анализ услуг Марса представлен в двух таблицах. В первой таблице указаны враги, с которыми необходимо сражаться, и способы борьбы. Вторая таблица указывает на тех, кто получает выгоду от этой борьбы, а также на ее благотворные результаты. В первой таблице Марс представлен в своей обычной деятельности и в характерной для него позиции: поднявшись против врагов, он либо бдителен, либо сражается. Как luem ruem в арвальской песне, его врагами являются персонифицированные бедствия и катастрофы, представленные как нападающие на него. А действия бога выражены глаголами, из которых первые два — военные термины (prohibere — «держать на расстоянии, мешать подойти»; defendere — «отбросить во время битвы»). Эти слова хорошо выделены, например, в Caes., B. G. 1, 11, 2 и 4), а третье слово, собственно религиозного значения, проясняется в Аверрунке. По-видимому, оно означает: «тот, кто отстраняет, сметая». Во всяком случае, Геллий его ясно определяет (Gell. 5, 12) как одно из мелких божеств, которых следует умилостивить, чтобы беды от нас или от плодов труда отстранялись (uti mala a nobis vel frugibus natis amoliantur).

После первой таблицы уже не остается места для упоминаниях о новых, отличающихся услугах бога: устранение болезней и внешних бедствий земледелия — это не только необходимое, но и достаточное условие для нормального роста уже посеянных растений (об их росте заботятся Лары, Семоны, Теллус и Церера), а также для здоровья животных и уже родившихся людей. Для продолжения молитвы не остается ничего другого, кроме как перечислять результаты действий бога, уже исчерпывающе указанных. Правильное отражение этих таблиц и отношений между ними можно представить следующим образом:

Но молясь Марсу и желая его заинтересовать, крестьянин старается общаться с ним, по преимуществу, как с движущей силой, максимально расширяя границы возможных просьб. Таким вот образом, он делает Марса субъектом всех глаголов, причем все глаголы в обеих таблицах — переходные. Соединяя два ut, причем второе ut логически подчинено первому, он как бы удваивает число действий бога:

На самом деле эти два ряда глаголов не гомогенны: глаголы первой таблицы (держать врага в отдалении, отбросить и изгнать его) конкретно технически называют и исчерпывают поступки бога, а также способы его физических действий, тогда как глаголы второй таблицы абстрактно, риторически выражают психологическую направленность и замысел тех же действий бога.[298]

Вывод: не следует принуждать второй ряд глаголов обозначать способы действия, и даже не надо слишком четко ограничивать их смысл. Так, например, siris, если понимать его буквально, не подходит: ведь sinere означает только «не мешать», но это не годится для данной молитвы, где Марс явно рассматривается только как союзник, а не как нарушитель покоя и помеха для радости. Что касается двух других глаголов, то здесь ясно, что выражения salva servassis и duis bonam salute valetudinemque[299] — когда речь идет о категориях, родственных получателю благ (причем вторая категория всего лишь ближе молящемуся), — практически равнозначны, поскольку вторая говорит о том же, что и первая. Однако, игнорируя все эти соображения, подсказываемые контекстом, некоторые хотели извлечь