Джейк тоже не спал. Он беспокоился о том, как перенесет несчастье жена, но и сам горевал. Не будет больше их забавных бесед о женских и мужских седлах, о том, как отличить кота от кошки, не будут больше пропадать тапочки, не придется искать разные мелочи в самых невероятных местах.

Джейк крепко прижимал к себе Викторию. Она должна все время чувствовать, что он рядом с ней.

— Если у нас будет девочка, ты назовешь ее Селия?

Виктория покачала головой:

— Нет. Я не могу. Не сейчас. Прошло не меньше часа, прежде чем она смогла произнести еще несколько слов.

— Она была красивой, правда?

— Как ангел.

— Надо позаботиться о ее котенке.

Разгоралась заря. Роскошное буйство красок на небе вызвало у Виктории новый прилив тоски.

Селия всегда восхищалась такими восходами, и теперь, без нее, для Викторин они потеряли всю свою прелесть.

У Виктории не было черного платья, но это не имело значения. Здесь не Огаста. Траур был в ее сердце. Коекак заколов волосы, она подошла к окну и выглянула вниз.

— Я хочу, чтобы эту лошадь уничтожили, — резко сказала она.

Джейк прекрасно знал, что такое жажда мести. Он знал, как она испепеляет, сжигает душу изнутри.

Положив руки ей на плечи, он посмотрел в глаза жене:

— Это просто глупое животное, Виктория. Мы предупреждали Селию много раз.

— Нет, это убийца. Он затоптал мексиканца после твоего отъезда. Ты не знал? Его надо пристрелить.

У Джейка были большие планы, связанные с Рубио. У Софи скоро будет от него жеребенок, он покрыл еще несколько кобыл. Джейк собирался использовать его и дальше, чтобы вывести собственную породу быстрых и сильных лошадей. Он скорбел вместе с женой, но смерть Рубио не вернет им Селии, а только нарушит все его замыслы. Со стороны Виктории было неразумно требовать этого, но сейчас нельзя было ожидать от нее чегото другого.

Правда, если никто больше не захочет работать с жеребцом, придется его пристрелить, тогда у него не будет выбора, но пока он хотел подождать.

— Пока я не буду этого делать. Давай подождем, посмотрим. Я не говорю, что вообще не сделаю этого.

— Неужели этот дряной жеребец для тебя дороже Селии?

— Нет, конечно, нет, но чего мы добьемся, если пристрелим его?

— Чего? Да того хотя бы, что я не буду всякий раз, проходя мимо конюшни, думать о том, что он стоит там сытый и ухоженный, а моя сестра лежит в могиле.

Селию хоронили утром. Ярко светило солнце, и свежеструганные доски гроба казались золотистыми, почти такими же, как волосы девушки.

Все разошлись по комнатам ранним вечером. Ни у кого не было ни сил, ни настроения разговаривать. Эмма проводила взглядом поднимавшихся наверх Викторию и Джейка. Нежно обнимая жену за талию, он отворил дверь в спальню, и они ушли в свой мир, где не было места для третьего. Бен вежливо пожелал Эмме спокойной ночи и тоже направился к себе.

Эмма поднялась в спальню и принялась за вечерний ритуал. Она причесалась, помылась, переоделась в ночную рубашку, но не могла себя заставить лечь в постель. Усевшись на стул и положив руки на колени, она предалась своим грустным, размышлениям.

Смерть приходила так внезапно и была окончательна и бесповоротна. Она унесла невинное, только что родившееся дитя, никем не любимую, падшую женщину и очаровательную девушку, ясную как солнце. Чего же еще ждать от жизни? Разве можно быть уверенной, что у тебя в запасе есть время? Ребенок появляется на свет, и каждый следующий день его жизни несет с собой опасность, опасность смерти. Люди могут спрятаться от жизни, но от смерти не уйти никому.

Селия прожила короткую, но радостную жизнь. Она принимала только ее красоту, отворачиваясь от уродливых и неприглядных сторон, и всетаки смерть настигла ее.

Никто не застрахован от этого. Можно планировать будущее, прилагать массу усилий для достижения цели, но все может прерваться в любой момент.

У Виктории был муж, она скоро станет матерью. Селия узнала, что такое любовь, а Эмма? Почему она отвернулась от того, что было предложено ей? Да, у нее было на это множество причин, одна важнее другой. Возможно, не такой любви ей хотелось. Ну и что из того? Девушка представила себе, что бы случилось с ней, если бы погиб Бен, и слезы навернулись на глаза. Возможно, он никогда не сможет разделить ее чувства, но от этого они не станут слабее. Он позвал ее однажды, а она отказала ему. И вот уже несколько месяцев он не подходил к ней, оставив ее один на один со своими неосуществимыми желаниями.

Эмма встала и задула лампу. Довольно. Можно просидеть так всю ночь, и что толку? Нужно поспать хотя бы немного. Но пустая холодная постель показалась девушке такой непривлекательной, что она не могла заставить себя лечь. Ей и без этого было холодно и одиноко.

Она вышла из спальни и, не останавливаясь, не давая себе времени на размышления, отворила дверь в комнату Бена.

Услышав шум шагов, он вскочил и взвел курок пистолета, который всегда был у него под рукой. Эмма в страхе замерла, увидев направленное на нее дуло.

— Никогда больше так не делай, — Бен сначала поднял его к потолку, а потом осторожно перевел курок в прежнее положение.

— Не буду, — заверила она его.

Он был без рубашки, с влажными после мытья Волосами. Эмму поразили его широкие и мускулистые плечи, и она почувствовала, — как подгибаются ее колени.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, — девушка замолчала, с трудом переводя дыхание и вцепившись руками в дверную раму, — Бен я…

Он смотрел на нее, не пытаясь помочь.

— Бен, я хочу, чтобы ты обнял меня, — прошептала Эмма, протягивая к нему руки. — Не оставляй меня одну. Господи, я не хочу умереть, так и не узнав, что это такое.

Бен вздохнул и сжал ее мягкую и нежную ладонь в своей большой и грубой. Он уже перестал надеяться, перестал ждать, хотя попрежнему мечтал о ней. Он перестал настаивать на своем вовсе не потому, что больше не хотел ее, нет. Просто он понял, что она стоит намного дороже. Он попрежнему чувствовал отвращение к супружеской жизни, то есть к тому, Что нужно Эмме.

Но все это абсолютно ничего не значило теперь, когда она пришла к нему в спальню сама, в одной ночной рубашке и просила обнять ее. Желание уже овладело им, оно пульсировало в его теле.

— Ты понимаешь, что, если я обниму тебя, этим дело не кончится? Девочка, я не могу быть рядом с тобой и не взять тебя.

— Да, понимаю, — она не отводила взгляда, но губы ее дрожали. — Я тоже хочу этого.

Бен втащил ее в комнату и запер за собой дверь. Он распустил волосы Эммы и расправил их по плечам, положил ее руки себе на плечи и крепко поцеловал в губы. Веки ее сомкнулись, и она прижалась к нему, согреваясь и обретая покой. Самый решительный шаг был сделан. Теперь все встанет на свои места.