— Не очень. — И это была правда.

— О Господи, нет! Надеюсь, вы не заболели. Я слышал, бродит какой-то вирус. Могу поспорить, что Эв его подцепил. Может быть, и у вас начинается то же самое. Во всяком случае, если свяжетесь с ним, скажите, пусть позвонит начальству.

Услышав, что дверь кабинета захлопнулась, Лизл закрыла лицо руками и начала всхлипывать.

«Что я наделала!»

Почти всю ночь она провела в смертных муках, изо всех сил пытаясь заснуть. Десять раз хваталась за телефонную трубку, чтобы позвонить Эву и велеть держаться подальше от апельсинового сока, вылить его в раковину. Один раз даже набрала номер, но нажала на рычажок после первого гудка.

Как ему это сказать? Как сказать, что когда он доверил ей связку своих ключей, она сделала дубликаты, залезла к нему в дом и налила в апельсиновый сок спирту. Как все это выговорить? Невозможно.

Она так и сяк прокручивала в голове идею позвонить, исхитрившись изменить голос — прикрыть рот носовым платком, как делают в кино, — но не поверила, что это удастся.

Прошлой ночью пришлось принять две таблетки снотворного, чтобы заснуть, точно то же она, в конце концов вынуждена была сделать позапрошлой, и даже тогда все утешала себя мыслью, что если Эв вчера выдержал и не запил, он, может быть, с честью выкарабкается из переделки. После чего ей удалось переключиться на Рафа и его в высшей степени дикие теории.

Раф... почему она должна его слушаться? Благодаря ему, она столько времени замечательно себя чувствует, но он также и слишком часто убеждает ее совершать поступки, после которых она кажется себе порочной и извращенной. А он так убедителен. Все обретает такой смысл, когда он нашептывает ей на ухо. И только потом она сознает, что лучше бы слушалась своего собственного сердца. Она знает, он действует исключительно в ее интересах, питая в душе самые лучшие намерения, борется за нее; просто Раф не признает границ, которые большинство людей старается не переступать в своих действиях. Раф, кажется, вообще не признает никаких границ.

«И я тоже — это очевидно».

Лизл стукнула кулаком по столу. Она все еще не может поверить, что отравила сок Эва. Но она это сделала. Сознательно. Полностью понимая опасность, которая грозит несчастному человеку. Что на нее нашло?

Но сейчас самое важное — где Эв?

Вытащила из верхнего ящика стола адресную книжку, отыскала его телефон. Несомненно, факультетская секретарша и начальство уже звонили ему, но надо попытаться самой. Набрала номер и стала слушать гудки на другом конце линии. Она не считала, но к тому времени, как положила трубку, прогудело раз двадцать, не меньше.

Лизл встала и поразилась ужасной слабости в ногах. Что,если Эв вчера вечером вышел и купил ящик водки? Она мысленно представила, как он валяется на полу в кухне в пьяном ступоре или в коме от алкогольного отравления.

Она должна к нему пойти.

* * *

Ренни не совсем представлял, как все это провернуть. С восьми часов утра он расхаживал по газонам в поисках кого-нибудь, смахивающего на священника, но никто из встречных не походил даже близко. Нельзя же взять, подойти к одному из парней и спросить, правда?

Потом ему пришло в голову, что он вообще испортит дело, если Райан его заметит.

Так что сейчас Ренни стоял у барьера в отделе кадров, надеясь, что тут удастся прорваться.

— Слушаю вас, сэр, — сказала бойкая юная брюнетка в очках с красной оправой. — Чем могу помочь?

Ренни молниеносно сверкнул значком.

— Сержант Аугустино, полиция штата. У нас есть основания предполагать, что один из ваших газонокосильщиков, возможно, скрывается от закона. Мне нужны сведения об этих работниках.

— Скрывается? Неужели?

Ренни наблюдал, как она прикусывает губку и оглядывает офис. Если ищет подмоги, то зря. Ренни не случайно выбрал время, когда все отправляются пить кофе, чтобы сунуться в отдел кадров.

— Чего ждем? — спросил он.

— Ну, я не знаю. Я хочу сказать, может, у вас есть ордер на обыск или еще что-нибудь?

— У меня есть ордер на его арест. Этого хватит?

— О Боже, — вымолвила она, опять озираясь, но офис был пуст, как и прежде. — Как его зовут?

Ренни устало взглянул на нее.

— Он не пользуется своим настоящим именем. Ну, давайте. Теряем время. — Он наклонился поближе и пронзил ее суровым взором... — Надеюсь, вы никого не укрываете?

Она вспыхнула.

— Нет. Нет, конечно. Просто... — Плечи ее смиренно поникли. — Хорошо. Какие вам нужны сведения?

— Обо всех газонокосильщиках, нанимавшихся на работу за последние пять лет.

Ренни выпрямился и забарабанил по стойке пальцами, с виду спокойный и терпеливый, но в душе умоляющий ее шевелить задницей, пока не вернулся кто-нибудь из начальства. Она сунулась к одному столу, потом к другому, потом к компьютеру, потом исчезла в задней комнате. Наконец появилась с небольшой стопкой темно-желтых папок.

— Принесла все, что нашла. Некоторые здесь больше не работают, но я все равно захватила.

Ренни схватил папки и открыл верхнюю. И проглотил проклятие.

— Тут нет фотографий. Она пожала плечами.

— В одних есть, в других нет.

Ренни быстро листал, читал фамилии, искал фото: Гилберт Олин, Стэнли Малиновски, Питер Тернер, Уилл Райерсон, Марк де Сантис, Льюис...

«А-а-а!»

Он лихорадочно перетасовал папки, возвращаясь назад к Уиллу Райерсону. Возраст подходит, рост и сложение совпадают, поступил на работу почти три года назад. Уилл Райерсон... Уильям Райан. Пульс Ренни зачастил как сумасшедший.

«Есть, попался!»

Он запечатлел в памяти адрес, потом разыграл представление, прикинувшись, что просматривает все до конца. Наконец протянул стопку девице.

— Нет. Не похоже, что он здесь. Еще один ложный след. Спасибо за помощь. Желаю удачи.

И он выскочил из офиса и заспешил по коридору, гадая, где раздобыть карту города и разузнать, как добраться до Постал-роуд.

«Я нашел тебя, ублюдок! Я нашел тебя наконец!»

* * *

Лизл для начала стукнула в дверь Эва, потом принялась колотить кулаком. Не получив ответа, выудила из сумочки ключ и отперла ее.

— Эв? — позвала она, закрывая за собой дверь. — Эв, вы здесь?

Все тихо. Она оглядела квартиру. Эва нигде не видно. Квартира кажется пустой, но это еще ничего не значит. С бьющимся в горле сердцем она направилась в спальню.

«Господи, что, если он мертв? Что мне тогда делать?»

Она помедлила на пороге спальни, потом заставила себя заглянуть внутрь.