Часть казаков пришлось оставить в построенной ими крепости — только ока могла служить им укрытием, если что-то пойдет не так, только через нее— они могли эвакуировать раненых и получать подкрепления. Командование над оставляемыми казаками принял опытный хорунжий Бакланов с Кубанского войска — во время учебных стрельб он получил осколочное ранение, и должен был отлежаться.

По вечерам — собирались в палатке. Судили — рядили. При одних раскладах — казаков получалось слишком много. При других слишком мало. Главная проблема была с управляемостью — лучше небольшая, но управляемая группа, чем крупная, но не управляемая.

После многочасовых бесплодных споров и даже короткого мордобоя, закончившегося впрочем, братанием, Велехов принял непростое решение — выделить обоз. Тем самым — он до предела ослаблял действующие силы, оставляя в штурмовых подразделениях первого порядка всего тридцать два человека, считая командный состав. Если судить по количеству боевиков, которые должны были встретиться им на пути — можно сказать, что это было безумие.

Мысль была такая — сто человек нельзя выдать за охрану каравана, это явно боевое подразделение и те, кто получат информацию о его продвижении — будут настороже сразу. Тридцать человек — нормальная цифра для охраны каравана, вдобавок — это подразделение, которым легко управлять. Их просто не воспримут всерьез, не предпримут дополнительных мер безопасности. Значит, удар получится нанести еще и неожиданно. Что касается численности противника — то даже если тащить за собой все сто человек, паритета никак не получится достигнуть, не говоря уж о требуемом по классическому раскладу троекратном перевесе атакующих в живой силе или огневой мощи. Велехов рассчитывал на то, что огневая мощь и неожиданность нападения отряда сыграют свою роль. Спепцов — с трудом, но согласился, добавив, что местные плохо умеют действовать при внезапном нападении, теряются и впадают в панику. Арабы и местные горцы — хороши при внезапном конном налете на караван или на небольшой город с целью грабежа, они упорны в обороне собственных жилищ, если знают в окрестных горах каждый камень. Но стоит их поместить в незнакомое место, например — в военный гарнизон в городе, а потом ночью, неожиданно напасть на него — возникнет серьезная паника. Только на это и можно было рассчитывать — для взятия серьезных полевых укреплений с хорошим гарнизоном они были никак не пригодны…

В обозе оставалось семьдесят с лишком человек, им Велехов передал оба крупнокалиберных пулемета, тяжелый миномет, один из пулеметов-гранатометов. Ополовинил группу снайперов, взяв только лучших из лучших, убрав из состава пулеметчиков, решив, что пулемет будет придавать по необходимости. Отдал часть стрелков с германскими автоматами, оставив у себя только тех из стрелков, кто был бородат, с загорелой и задубленной пустынными ветрами кожей и знал хотя бы несколько слов на арабском. Главным над ними поставил Митрохина — по этому то поводу и состоялась драка. Митрохин подъесаул, ему просто так не прикажешь. Порешали так, что если в отряде семьдесят с лишком человек — им и должен командовать старший по званию, подъесаул. А отрядом в тридцать человек может командовать и хорунжий. По раскладам — обоз не только должен был собирать трофеи и вбирать в себя прибывающих с тыла казаков — но и неожиданно поддержать казаков ударной группы, если им, не приведи Господь, приведется застрять где-нибудь. Неожиданное появление втрое превосходящего отряда при тяжелом вооружении — способно застать противника врасплох и дать хоть какой-то шанс.

Начали тренироваться — уже по новой. Велехов начал делить казаков не на пары, а на тройки — так, у него получалось десять готовых троек и командный состав. Каждую тройку выстраивали около какого-то образца оружия — пулемет, снайперская винтовка, и главной задачей их было активное прикрытие. На пулемет — гранатомет поставили сразу две тройки. Их не было у боевиков племен, и страшно было подумать, что получится, если появятся. Против такого оружия — противопоставить было нечего.

Пришел еще один караван, с ним оружие и шестнадцать добровольцев: Велехов взял в свой отряд только двоих. С ним же — пришли еще два крупнокалиберных пулемета, две автоматические противотанковые пушки Мадсена на колесной тяге, большое количество боеприпасов. Обоз усилили автоматической пушкой, все остальное оставили на месте.

Еще два дня тренировок. Один погибший — тренировались в полную силу, рисковали, несколько раненых и пострадавших. Всех — оставили на месте. Наконец, через два дня — караван, с закупленными на базаре тканями, обувью, одеждой — тронулся на юго-восток…

* * *

Здесь — я немного отступлю от художественного повествования и как автор — проведу параллель между этим миром и миром нашим, реальным, в котором мы вынуждены жить и в котором жить становится все опаснее и опаснее…

Описываемый мною период — одна тысяча девятьсот сорок девятый год от Рождества Христова уникален тем, что в мире быстро идет прогресс и полным ходом готовятся испытания атомного оружия (в этом мире оно будет испытано как раз в 1949 году). И в то же время — структура экономики и производимый общественный продукт таков, что ни государство, ни общество не могут взяться за такие от «медвежьи углы», подобно югу Аравийского полуострова, и вытащить их в цивилизацию. Просто надо выбирать — или строить железную дорогу или атомное оружие. Проигрыш в атомной гонке сулит… понятно, что он сулит. И получилось так, что в одном месте делают атомное оружие, а в другом, в той же самой стране — грабят караваны.

Вопрос — что потом. После атомного оружия.

Если брать наш мир и попытаться его проанализировать — то получается удивительная картина. До Первой мировой главное бремя модернизации несла на себе Британская Империя. Именно она — строила дома, дороги, города на половине земного шарика, навязывая, иногда силой цивилизацию отсталым племенам. В промежутке между мировыми войнами и во время Второй Мировой — главным модернизатором был Рейх. Пока он модернизировал сам себя, но после достижения поставленных целей — модернизация бы коснулась и завоеванных территорий. Например, проект стратегической железной дороги, который я описываю в этой серии — это проект Третьего Рейха. Проект Третьего Рейха — и каскады электростанций на русских реках, дабы обеспечить Рейх дешевой энергией. Но Третий Рейх проиграл войну — и после войны, до 1991 года главное бремя цивилизаторства и модернизации принял на себя Союз Советских Социалистических Республик. Добровольно, мы взяли на себя это бремя и выложили, по последним, вполне научным подсчетам, семь триллионов долларов, оторвав их от себя. Пока Америка обеспечивала себя домами и дорогами — мы обеспечивали ими других. Строили больницы, школы, электростанции, заводы, часто за одно обещание пойти по пути социализма. Мы были дураками? Наверное, но такова была цена за прогресс, за то, чтобы не творилось происходящее в мире сейчас.

Посмотрите на отношения СССР и типичных его сателлитов. Например, типичное пакетное соглашение включало в себя полет представителя страны третьего мира в космос. Это надо? Это так важно? Я утверждаю — да, важно. Это и есть — прогресс. Прогресс — это не строить мечети и падать на колени по пять раз в день. Это полет в космос, это больница и врачи, обученные в СССР вместо знахарей, это местные пацаны и девчонки с одухотворенными лицами. Да, молодые коммунисты, мечтающие о лучшем будущем — а почему нет? Или может — лучше то, что делается сейчас, когда этим же парням и девчонкам разъясняют в медресе, как и почему они должны стать шахидами на пути Аллаха?