— Нет, конечно, нет, — поспешил успокоить ее Вагнер.

— Вы должны как-то вмешаться и запретить эти публикации. И не только в прессе. Ведь об этом рассуждают все кому не лень. Даже та женщина-психиатр, которую он тоже убил. Я видела ее выступление по телевидению. Слышала и то, что она говорила раньше — до того как это случилось с Карен… Она говорила о том, что некоторые женщины получают сексуальное удовлетворение от этих мерзостей. Но моя Карен не такая. Никогда не была такой. Она хорошая, приличная девушка.

— Я в этом не сомневаюсь, — заверил ее Вагнер. — А теперь я хотел бы задать вам вопрос насчет Уильяма Деннисона…

— Я уже говорила вам. При мне Карен ни разу не упоминала его имени.

— А Роберта Перри? Или доктора Стэнли Фельдмана? — Вагнер достал из кармана фотографии троих подозреваемых. — Не могли бы вы взглянуть на эти…

В глазах Лорен Остин заблестели слезы.

— Я так волнуюсь, когда слышу о том, какая страшная участь постигла этих бедняжек. Помню, после второго убийства я предупредила Карен, чтобы она была очень осторожна, но разве я могла представить, что такое случится с моей дочерью. Ведь никогда не думаешь о том, что с дорогим тебе человеком может приключиться беда.

Вагнер потянулся через стеклянный прилавок и тронул женщину за руку.

— Вы правы, миссис Остин. Об этом мы не задумываемся.

Она вымученно улыбнулась.

— А эти мужчины, о которых вы спрашиваете…

Он протянул ей фотографии. Она взглянула на Фельдмана, потом на Перри и наконец — на Деннисона. Последнего она, казалось, разглядывала более внимательно.

— Это Уильям Деннисон, — сказал Вагнер. — Многие зовут его Биллом. Карен тоже могла называть его так. Или доктором Деннисоном.

Она некоторое время смотрела на фотографию психиатра.

— Он выглядит таким опечаленным.

— Этот снимок сделан на похоронах.

Миссис Остин встрепенулась.

— Не на похоронах Карен?

— Нет.

Она продолжала изучать снимок.

— Вы сказали, он психиатр.

— Да. Именно так.

— Вы действительно считаете, что Ромео может оказаться кем-то из психиатров?

— Ну, это всего лишь домыслы. Я вас спрашиваю лишь об одном: была ли ваша дочь знакома с Биллом Деннисоном, причем в любом качестве. Необязательно, что она была его пациенткой. Она могла быть просто знакомой или подругой.

— Карен ни разу не упоминала о нем. Впрочем, и об остальных тоже, — сказала она, вновь пробежав взглядом по двум другим фотографиям.

— И никто из них не кажется вам знакомым? Вы никого из них не видели рядом с Карен? Может, когда вы встречались в ресторане за ленчем, вы замечали кого-нибудь из них за соседним столиком…

— Они все психиатры?

— Двое из них.

Миссис Остин сдвинула брови.

— Если бы Карен надумала обращаться к врачу, она бы непременно сказала мне об этом. Не стану отрицать: и у нее бывали срывы. Но с кем из нас этого не случается?

— А что служило причиной таких срывов?

— Секс тут ни при чем.

— Я понимаю, насколько тяжело вы переживаете случившееся, — мягко произнес Вагнер. — Но поверьте мне, миссис Остин, вы не одиноки в своем горе. Всем нам глубоко жаль этих женщин, с которыми так безжалостно расправился этот психопат. И мы искренне сочувствуем тем, кто оплакивает любимых.

Теперь уже миссис Остин крепко пожала Вагнеру руку.

— Я чувствую себя такой одинокой. Мне так ее не хватает. Карен была прелестной девушкой. Вам бы она понравилась.

Вагнер сочувствующе улыбнулся.

— Я в этом не сомневаюсь.

И вновь взгляд ее упал на фотографии, которые она до сих пор держала в руке.

— Вполне возможно, что Карен и встречалась с кем-либо из них. Как я уже сказала, дочери не всегда откровенны с мамами, — жалобным тоном повторила она.

Аллегро проскочил забитую транспортом Сто первую улицу и свернул на Сосолито, откуда до Тибурона можно было добраться на пароме. Движение на шоссе оставалось довольно плотным, но «пробки» уже рассосались.

Сара спросила:

— Вы знаете ту книгу, что я читала в библиотеке? По убийствам на сексуальной почве?

— Да? В самом деле?

— Ее написал психолог, который специализируется на сексуальных извращенцах. В этой книге он пытается ответить на вопрос, что превращает человека в убийцу.

Аллегро взглянул на Сару. Она говорила о книге, которую он поднял с пола в библиотеке. Мелани тоже ссылалась на нее, когда проводила свои консультации. Но он решил пока не говорить об этом Саре.

— Человек не рождается убийцей, — монотонно, словно пересказывая заученный текст из учебника, продолжала Сара. Она сидела, словно прилежная ученица — выпрямив спину, сложив руки на коленях. — Он им становится. У него может быть трудное детство. Накапливаются обиды, боль, к ним прибавляется ощущение одиночества. И, конечно, ярость. Однажды чувства эти прорываются наружу. Как будто срабатывает невидимая пружина. Подворачивается случай, который провоцирует этот всплеск эмоций или, наоборот, депрессии. Может, ссора с девушкой или женой. А может, стрессовая ситуация на работе. Недовольство начальника или, того хуже, увольнение.

— Все это как нельзя лучше подходит к Роберту Перри, — заметил Аллегро. — Его разрыв с женой приходится как раз на тот момент, когда началась серия убийств. И с работы его уволили незадолго до этого.

— Вы, похоже, не сомневаетесь в виновности Перри?

Аллегро свернул на Бриджвей, который огибал залив и выходил к паромной станции.

— Я думаю, это вполне возможно. А вы как считаете?

— К сожалению, Ромео мне мерещится в каждом из мужчин, которые меня окружают, включая и вас с Вагнером. Единственное исключение — это Берни. И то только потому, что он гей и инвалид, прикованный к коляске. — Она покачала головой. — Нет, не то я говорю.

— Что, вы и Берни подозреваете?

— Нет. Я имела в виду совсем другое. Я люблю Берни. Он — один из немногих, кому я могу доверять. Это мой лучший друг. — Со временем, подумала Сара, она могла бы подружиться с Эммой. Что это? Она ищет замену старшей сестре, которую потеряла навсегда?

Краем глаза она увидела влюбленную парочку, неистово целующуюся возле художественной галереи, невзирая на прохожих. Ее вдруг пронзило болезненное чувство зависти, и слезы подступили к глазам. На смену зависти пришла злость. Почему вся ее жизнь исполнена боли? Она бы многое отдала сейчас за то, чтобы оказаться на месте этой беспечной девушки. О, Сара, услышала она такой знакомый тяжкий вздох Мелани, тебе все кажется, что другим живется легче. Но в действительности каждый несет свой крест.