Нужно найти телефон и позвонить ему. Но вместо этого она почему-то направилась в гостевую часть здания. Заходила туда примерно раз в неделю: проветрить комнаты, проверить, всё ли в порядке, полить цветы. Не помнила, когда была там в последний раз: она многое в эти дни делала на автомате. Уже поворачивая ручку двери, подумала, что та должна быть заперта, придётся сходить за ключом. Но неожиданно дверь распахнулась от лёгкого прикосновения. «Неужели в прошлый раз я забыла запереть дом?» – подумала Маруся и шагнула за порог.

В большом холле было почти светло: помещение заливал жёлтый свет фонарей, проникающий сквозь огромные панорамные окна. Мебель, фонтан, телевизор, картины, зеркала, напольные вазы – всё казалось уснувшим, замершим. Напоминало интерьеры в сказочном замке спящей красавицы.

– Руслан! – позвала Маруся, отлично сознавая, что мужа здесь нет и быть не может. Голос прозвучал жалко и тоненько, провалился в пустоту. И, разумеется, никто ей не ответил. В этой части здания никого не могло быть, но женщина зачем-то двинулась вперёд, повинуясь неясному чувству, что должна это сделать. Она словно знала, что найдёт здесь нечто важное. Ей не нужно было идти в номера для постояльцев. Ничто не ждало её и в рабочих помещениях. Оно требовало внимания именно здесь, в пустынном вестибюле.

Маруся шла осторожно и медленно, ни на чём не задерживая взгляда. Что-то властно звало её, и она неуклонно двигалась дальше, пока не оказалась перед огромным, в полный рост, зеркалом в глубине холла. В этом помещении было четыре зеркала, три из них – не очень большие, овальной формы, забранные в одинаковые рамы современного дизайна.

Зеркало, перед которым стояла сейчас Маруся, было спрятано в неглубокую нишу и разительно отличалось от всех прочих и размерами, и массивной деревянной рамой. Освещённое призрачным уличным светом, оно казалось светящимся изнутри, хотя это, конечно, было лишь иллюзией. Она осторожно коснулась рукой рамы. Дерево было тёплым. Вырезанные на нём неведомые узоры казались глубокими ранами на гладком теле. Оторвав взгляд от рамы, она принялась изучать своё отражение. Тёмная безликая фигура в зеркале казалась странно чужой и потому пугающей.

Повинуясь какому-то неведомому чувству, она наклонилась близко к зеркалу, коснулась его лбом. Внезапно прохладная поверхность утратила твёрдость, легко прогнулась внутрь. Маруся вскрикнула от неожиданности, отпрянула, попятилась. С зеркалом творилось что-то непонятное. Оно двигалось, изгибалось и переливалось внутри рамы, словно хотело выплеснуться наружу, как тёмная глянцевая жидкость. Её отражение исчезло, растворилось в маслянистой жиже, как в кислоте. Сама она стояла, прижимая стиснутые в кулаки руки к груди, и смотрела: зрелище пугало, не укладывалось в голове, но в то же время чаровало, завораживало.

Маруся внезапно осознала, что именно видит перед собой, и содрогнулась от отвращения и ужаса, но, как ни старалась, не могла отвести взгляда. Между тем пульсация усилилась, толчки откуда-то из глубины зеркала стали более мощными. Мелко дрожа от страха и омерзения, она поняла, что происходит. Это было невообразимо и совершенно невероятно, но, судя по всему, она наблюдала процесс рождения. Безмолвный, беззвучный, и оттого ещё более пугающий. Нечто изо всех сил старалось прорваться сюда, к ней. Дотянуться до неё из запредельного мира.

– Нет, не надо, – бессвязно забормотала она, – что это…

Фонари во дворе неожиданно полыхнули ярче обычного и погасли. Маруся осталась в полной темноте и тишине. Она вдруг отчётливо представила себе, как что-то гадкое, скользкое, корчась, высовывается из зеркальных глубин и касается её лица в кромешной тьме. Ей даже показалось, что она ощутила на щеке горячее смрадное дыхание новорождённого монстра, и завопила так, как не кричала никогда в жизни.

Маруся не помнила, как выбежала из холла, оскальзываясь на гладком полу, как распахнула дверь и оказалась снаружи. Не слышала своих шагов, не понимала, что отчаянно зовёт на помощь попеременно то маму, то Руслана. Не знала, как оказалась на улице, окунувшись в благодатную прохладную свежесть ночи.

Дико оглядевшись по сторонам, она увидела, что фонари по-прежнему заливают двор ровным жёлтым светом. Кругом тихо и спокойно, никто её не преследует, угрожая отнять жизнь или рассудок. Мир вокруг опасно накренился, Маруся ощутила лёгкую дурноту, покачнулась и потеряла сознание.

Неизвестно, сколько она пролежала на каменных плитках, возможно, пару минут, а может, несколько часов. Первым ощущением был холод. Потом пришло понимание, что ей жёстко и неудобно лежать. Ныла поясница, болела левая рука, ушибленная при падении. Что с ней случилось? Почему она лежит ночью посреди двора, вместо того, чтобы мирно спать рядом с мужем? Блаженное неведение было недолгим: Маруся быстро вспомнила. Вместе с воспоминаниями вернулся страх.

Она торопливо поднялась с земли, стараясь не обращать внимания на боль в руке и спине. Оглянулась: машины нет. Он так и не вернулся. Дверь в гостевой дом плотно закрыта. Всё вокруг – здание, деревья, кусты, клумбы, фонари, скамейки, беседка – выглядело мирным и безобидным. Может, ей просто всё почудилось? Возможно, она вообще не заходила внутрь, а сразу упала в обморок, дойдя до калитки?

Маруся уже ни в чём не была уверена. Неуверенной пьяной походкой она двинулась ко входу в гостевой дом. Стараясь не думать, не обращать внимания на подползающий ужас, протянула руку и решительно взялась за дверную ручку. Повернула и осторожно потянула на себя. Дверь не поддалась. Осмелев, принялась изо всех сил дёргать дверь, пока не уверилась, что та заперта на ключ.

Женщина перевела дыхание и расслабилась.

– Просто привиделось, – вслух произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и спокойно. – Конечно, дверь закрыта.

Получается, она не входила внутрь. Не бродила тенью по холлу, не видела зеркала. Ей просто стало дурно во дворе. Учитывая её состояние в последнее время, это было не удивительно. Почти убедив себя, что ничего страшного не случилось, Маруся побрела домой. Зайдя внутрь, включила свет. Выпила успокоительного, поставила на плиту чайник. Достала чашку с блюдцем, мёд, молоко, вазочку с домашним печеньем.

Она твёрдо решила выкинуть из головы фантастические мерзости, дождаться мужа и спросить, где его носит. Звонить на сотовый не хотелось, это было бы слишком унизительно. Что-то подсказывало: с Русланом всё в порядке. Не случилось никакой беды. Банальный пошлый загул. А значит, решено: никаких звонков. Пусть придёт и увидит, что она не спит. И объяснит, почему является домой в такое время. Кстати, который час? Маруся бросила быстрый взгляд на микроволновку. Маленькие оранжевые циферки показывали половину второго ночи.

– Не может быть, – растерянно хмыкнула она.

Скорее всего, был какой-то сбой электроэнергии, и часы идут неправильно. Ведь в полвторого она только встала с кровати! Маруся метнулась в спальню, нашарила на тумбочке мобильник…

– Не может быть, – снова прошептала она, – что происходит?

Творилось что-то невероятное, немыслимое. Отбросив гордость, перепуганная женщина принялась звонить мужу. Но его сотовый был отключен. И в этот момент она услышала, что к дому подъехала машина. Никогда раньше ей так сильно не хотелось увидеть Руслана. От облегчения и радости, смешанной с гневом и обидой («Как он мог оставить меня здесь одну?»), закружилась голова. Маруся рухнула на стул, закрыла лицо руками и расплакалась.