— Время… — вздохнул Ферус. — Для планомерных поисков у нас нет времени. — Он прикрыл глаза, и Гвен показалось вдруг, что эфирреалист вдруг состарился на несколько лет. — Времени всегда недостаточно, знаете ли.

Гвен с кузеном обменялись озабоченными взглядами.

— Сэр?

Ферус помотал головой. Сделал еще один глоток из кружки и снова опустил ее.

— Думаю, пора сбавить темп…

Гвен кивнула, чувствуя некое облегчение.

— Потакая слабостям, лучше знать меру, сэр. Что будем делать теперь?

— Теперь? — не открывая глаз, повторил Ферус. — Теперь будем ждать.

— Разумно ли это, сэр? — вежливо спросил Бенедикт. — Вы сказали, у нас мало времени.

— Его всегда слишком мало, — уточнил старый эфирреалист. — Но прямо сейчас нам не остается ничего другого. Устраивайтесь поудобнее.

Гвен с Бенедиктом обменялись еще одним выразительным взглядом, и девушка решительно кивнула.

— В таком случае, — заявила она, — выпью еще чашку чая. На этот раз горячего.

Глава 31

КОПЬЕ АЛЬБИОН, ДОКИ ХАББЛА ПЛАТФОРМА, ТОРГОВОЕ СУДНО «ХИЩНИЦА»

Дверь каюты Гримма приоткрылась на несколько дюймов, и голос Кеттла произнес:

— Капитан, вам стоит на это взглянуть.

Гримм дернулся, распахнул глаза; давняя привычка заставила его ноги одним движением соскользнуть с койки и упереться в пол, — даже прежде, чем он смог бы сфокусировать взгляд. Стояла ночь, и в каюте с трудом можно было что-то разглядеть только благодаря развешанным на пристанях Платформы крупным люмен-кристаллам, тусклый свет которых проникал сюда сквозь узкие окна. Спросонок Гримму показалось, что его веки наглухо залеплены какой-то резиной, но сразу стало ясно, что виной тому — обычная усталость. Судя по тому, с какой неохотой его тело выбиралось из постели, Гримм проспал, должно быть, не более трех или четырех часов.

— Капитан?

Волной вскипело раздражение, но Гримм решительно унял его: пилот ни в чем не виноват. Спал он не дольше своего капитана и не стал бы его будить, не имейся на то весомой причины.

— Я слышу вас, мистер Кеттл. Сейчас же выйду.

— Так точно, сэр, — тихо ответил Кеттл и прикрыл дверь.

Нащупав собственный люмен-кристалл, Гримм быстро привел его в чувство, ополоснул лицо над тазиком прохладной воды и оделся. Капитаны не бросаются разрешать очередной кризис с помятым лицом. Они неизменно спокойны, уверены в себе и застегнуты на все пуговицы. Если вражеский линкор собрался обрушить на его корабль залп из всех пушек по борту, капитан встретит его в ровно сидящей на голове шляпе и в чистой, отглаженной косынке, безупречно повязанной на шее. Только так он укрепит веру экипажа и снизит вероятность потерь. Неряшливость попросту неприемлема.

При всем том капитан очень хорошо осведомлен о том, сколько времени можно уделить тем или иным действиям. На флотском судне у Гримма имелся бы денщик, который многое брал бы на себя, экономя капитану значительное количество времени, — но «Хищница», частный корабль, не могла позволить себе подобной роскоши. В результате у него ушло не три, а целых четыре минуты на то, чтобы умыться, одеться, пристегнуть саблю, поглубже надвинуть шляпу и появиться на палубе. Оставленная без перевязи рука тут же принялась нещадно ныть, и Гримму явно стоило побриться, но, с учетом всех обстоятельств, с этим можно было подождать до утра.

— Время, мистер Кеттл? — произнес Гримм, выходя на палубу.

— Шесть склянок, — был ответ. — Три часа, сэр.

Гримм размашистым шагом достиг поручней справа по борту и хмуро уставился в затянутое туманом ночное небо, откуда к причалу рядом с «Хищницей» спускался знакомый ему корабль.

То было большое торговое судно, на треть крупнее «Хищницы», и сейчас на его флагштоке развевался далосианский флаг. Все дерево выкрашено столь ценимой контрабандистами черной краской, хотя на палубах выведены четкие белые линии-указатели, чтобы команда не терялась в темноте. Как и у «Хищницы», на судне имелись мачты для подъема парусов на случай невозможности использовать эфирную сеть, и Гримм уже знал, что они цвета грозовых туч с отметинами, оставленными черным дымом. Ярко-красная эмблема на носу именовала судно «Туманной акулой».

— Видите, сэр? — прорычал Кеттл. — Что она здесь забыла?

— Что бы там ни было, — рассудил Гримм, — думаю, мы вправе предположить, что наш мирный сон будет нарушен.

— Что, если наше третье орудие выйдет из строя? — мрачно предложил Кеттл. — Вдруг оно выстрелит, совершенно случайно? Собьет эту мерзавку по ошибке? Ужасное совпадение, искренние соболезнования, пышные похороны?

— Полноте, мистер Кеттл. Сами ведь знаете, что я нипочем не одобрю подобный шаг… — Бросив взгляд в сторону, Гримм добавил ироничным полушепотом: — По крайней мере, если он делается с борта «Хищницы».

Прищурившись, он оглядел палубы «Туманной акулы» в поисках знакомых лиц.

— Все же будет вам известно, она не случайно выбрала этот причал. Распорядитесь о встрече, будьте так добры. Очень скоро она заявится сюда, чтобы позлорадствовать.

— Может случиться несчастье с боевой перчаткой. С кошмарными последствиями, — пробурчал Кеттл.

— Выполняйте, мистер Кеттл, — распорядился Гримм с ноткой осуждения в голосе.

— Так точно, капитан. Встречаем гостей, — сказал Кеттл и удалился, гулко топая и тихо ворча что-то под нос.

Гримм удовлетворенно кивнул и вернулся в свою каюту. Собрал бутылки с выпивкой, что получше, не забыл про ножи с вилками и свою боевую перчатку, равно как и про другие мелкие ценные предметы, которые поместил в тяжелый шкаф и запер на ключ. Затем он аккуратно заправил койку и вывернул кристаллы в лампах на самый яркий уровень. Заканчивая, он уже слышал крики аэронавтов с палубы «Туманной акулы». Не иначе, ее капитан уже направлялась сюда.

Гримм вновь вышел на палубу и оглядел соседний корабль. По трапу на пирс как раз спускалась сухощавая женщина одних с ним лет, но на полфута выше ростом.

— Нет, — твердо объявила она шедшему рядом здоровенному одноглазому парню с манерами обезьяны — старпому «Туманной акулы» Сантосу. — Запрещаю категорически. Если только вы не придумаете, как обставить это так, будто случайность произошла на борту другого судна.

Скривившись, Сантос сплюнул проклятие и упер кулаки в бедра. Смерив своего капитана яростным взглядом, он уставился вверх, на палубу «Хищницы».

Женщина проследила за эффектом своих слов и повернулась на низком, тяжелом каблуке, чтобы впериться в лицо Гримму. Выражение ее лица сразу же сложилось в довольную улыбку. На женщине были темные кожаные штаны аэронавта, белая блуза с широкими рукавами и скроенный по фигуре жилет, украшенный замысловатой вышивкой. Она выбросила руку вверх и, сдернув головной убор, изобразила официальный поклон с разведенными в стороны руками.