Остановившись рядом со мной, Фересия бегло окинула меня взглядом. Надо было сказать, что выглядел я не лучшим образом. Моя одежда была частично порвана, частично залита кровью, и изрядно пропитана вонью мертвых тел и потом.

— Вы не ранены? — настороженно спросила женщина, посмотрев мне в глаза.

Я попытался слабо улыбнуться.

— Кажется, что нет.

— Тогда принимайтесь за работу. — Фересия повернулась ко мне полубоком и бегло окинула лагерь взглядом. Да, пожалуй, здесь было слишком много людей. — Раз вы владеете навыками лечения, в первую очередь окажите помощь тяжелораненым.

— Хорошо.

Отказаться я не мог, хотя мысленно очень хотелось. После долгой не прекращавшейся битвы меня настолько валило от усталости, что даже сон стоя казался мне неплохой и вполне осуществимой идеей.

Внезапно заметив краем взгляда знакомые фигуры, я встрепенулся. Нобутоши со своими людьми тоже был в этом лагере. Главнокомандующий быстро раздавал задания своим ребятам, и помогал обрабатывать раны пострадавшим наравне с другими лекарями.

Видеть эту сцену было удивительно, пусть даже и издалека. Я был уверен, что Нобутоши еще сидел в темнице крепости, но, если он был здесь, это значило, что Алгар позволил ему выйти на рассвете.

Внезапно Фересия, будто заметив мой взор, кивнула в сторону Нобутоши и заговорила:

— Они, между прочим, сразу принялись помогать пострадавшим. В отличие от кое-кого.

Она смерила меня задумчивым взглядом, явно давая понять, о ком шла речь. Но почему-то ее слова меня не задевали. Скорее, они вызвали у меня нервный смех.

— А я всю ночь сражался.

Фересия, пройдя мимо меня, с улыбкой ответила:

— Я бы пожалела тебя, если бы ты был ранен или мертв.

— Никакого сострадания.

— Точно.

С момента первой битвы прошло примерно полгода. Полгода постоянных битв, зализывания ран, восстановления укреплений. Я в очередной раз стоял рядом со вратами Бригир, но только сейчас уже не на их вершине, а у самого их основания. Из такого места, где сами эти стены казались нерушимыми, хотя на самом деле это было не так.

Моя рука лежала на холодной каменной стене. С этой стороны, со стороны города, Бригир выглядел все также, как и раньше, но я знал, что по другую его сторону, каменная поверхность уже успела покрыться множеством увечий. Регулярные нападения монстров оставляли на стенах столь же глубокие раны, какие были и в сердцах сражавшихся жителей.

За те полгода, что мы сражались, тяжело было сказать как много людей мы потеряли. Каждую ночь кто-то погибал. В иные дни мы радовались, что жертв было минимум, в другие оплакивали собственную слабость и десятки павших людей. Теперь стражников не хватало.

А я к этому моменту так и не сумел найти способ защитить Варнон от верной гибели. Все шло к тому, что наши силы в какой-то момент должны были окончательно угаснуть.

Неподалеку стал чувствоваться противный запах гари. Отвернувшись от врат, я посмотрел куда-то вперед и замер. Огромный костер, разведённый прямо перед вратами, полыхал при свете дня столь сильно, что его дым поднимался прямо до вершин самого Бригира. Этот огонь был выше и шире меня, а разгорался он благодаря телам павших людей и монстров.

Теперь придавать все пламени было уже традицией. Здесь, прямо перед вратами, мы каждое утро собирали тела и жгли их. Так было нужно, потому что хоронить людей было просто негде, а бросать трупы где-то в стороне или закапывать их в общую могилу было просто опасно. Никто не знал, какие болезни могло все это породить.

Глубоко вздохнув, я быстро стал отступать. Скажем прямо, гарь и смог, поднимавшиеся каждое утро, тоже не были лучшим выходом. В самые неудачные дни ветер поднимал все эти прелести и накрывал ими город, словно устилая теплым одеялом. Но из всех возможных зол это определённо было меньшим.

Отступая от костра все дальше, беглым взглядом я посматривал на стоявшую рядом со всем этим пламенем группу людей. Кто-то плакал, а кто-то молчал. Но, как факт, никто не молился. На севере я так и не встретил того, кто хотя бы раз произнес хоть одну молитву. Казалось, таких людей здесь просто не было.

— Советник, — прозвучал зов откуда-то со стороны.

Услышав его, я огляделся и заметил быстро подступавшего ко мне Нобутоши. За те полгода, что он провел здесь, многое в этом человеке изменилось. Не только его внешний вид, но и сама манера общения стали больше походить под нравы севера.

— Нам нужно поговорить, — произнес Нобутоши, почти вплотную приблизившись ко мне, — есть время?

— Есть, — спокойно отвечал я. Обойдя Нобутоши, я намеренно отошел подальше от костра еще на пару метров, и лишь тогда, когда рядом показались первые городские дома, замер. Только здесь, в отдалении от всего этого ужаса, можно было дышать свободно.

Нобутоши, проследовавший за мной, сходу спросил:

— Ты же понимаешь, что мы так долго не протянем? Запасов уже не хватает.

Я молчал. Его прямолинейность уже никого не удивляла, и меня в том числе. Но прямо сейчас в какой-то степени я был рад, что рядом никого не было. Иначе его слова могли бы вызвать бурю негодования.

— Конечно, — продолжал размышлять Нобутоши, — постоянная смертность из-за сражений сокращает наше поголовье, но это тоже плохо. В какой-то момент у нас просто не останется людей. А монстры в последнее время отбиваются все жестче.

Я спокойно посмотрел на Нобутоши и сказал:

— У меня есть вопрос.

Главнокомандующий уже несуществующий армии замолчал, а я, смотря на него, совершенно спокойно продолжил:

— Почему ты так активно пытаешься помочь северу? Разве ты не испытываешь…

— Зависти?

— Я хотел сказать «ревности», — на лице всплыла насмешливая улыбка, — но, по-моему, источник у этих чувств один.

Нобутоши поджал губы. По его реакции я сразу понял, что мой вопрос все же смог задеть его чувства.