А Монтроза дома не оказалось! Спустившись в столовую в шелесте шелка и благоухании духов, тоже принесенных горничной, Маред оказалась в обществе Эвелин, с улыбкой поставившей перед ней воздушный омлет с маслинами, свежей зеленью и, судя по запаху, сыром. И кофе! Божественно сваренный кофе… Маред сглотнула слюну, взяла вилку и нож.

– У вас еще двадцать минут, тье Уинни. Потом я отвезу вас в Лунден.

– А… его светлость?

– Его срочно вызвали ночью. Знаете, поверенные иногда похожи на докторов: сохранение тайны и готовность помочь в любое время. Мы поедем в экипаже.

Доедая тающий во рту омлет, хрустящие тосты с медом и джемом и запивая их кофе, Маред блаженствовала. Теперь она вряд ли увидит Монтроза до вечера. А если и встретит его, то в конторе, где лэрд не позволит себе ничего лишнего. Как мало, оказывается, нужно для счастья! Еще бы избавиться от воспоминаний, как вела себя вчера.

В экипаже Эвелин почти все время молчала, и этом Маред тоже была рада. В голове крутились мысли о том, как она едва не попросила Монтроза, чтобы тот продолжал. А потом сама – сама! – у двери потянулась к нему за поцелуем. Да что же это за сумасшествие такое?! Не может ведь лэрд быть прав, утверждая, что в разврате нет ничего постыдного. Не может – и все тут. Но почему тогда это так приятно?

Все, хватит… Маред повернулась к открытому окну легкой двухместной кареты, чтобы ветерок овевал загоревшиеся уши и щеки. Глупо врать себе самой, в этом лэрд, увы, прав. Ей нравится то, что он с ней делает. Не все, конечно, но то, что каждый раз вызывает стыд, потом все равно переходит в горячее и сладкое томление, которое хочется утолить, как жажду. Наверное, она все-таки порочна. Придется просто жить с этим знанием. Но как быть с Монтрозом? Вчера он настойчиво утверждал, что не думает о Маред, как о продажной женщине. И был довольно убедителен… Только вот лэрду выгодно это говорить, чтобы приручить ее, доказать, что нет ничего плохого в удовлетворении желаний, приучить к себе и своим потребностям… Или невыгодно? Он ведь сам дал понять еще при первой встрече, что продажная любовь, как у той танцовщицы, ему не слишком интересна. Так зачем ему развращать Маред, если она как раз привлекла его неиспорченностью? Или нет?

Маред вздохнула, поняв, что окончательно запуталась. Лунден, по которому они ехали в потоке таких же спешащих экипажей и мобилеров, окутывал запахом и шумом большого города, деловито подгонял опаздывающих. Вот и центр… Квартал почти возле Парламента, респектабельный и заоблачно дорогой. Когда до здания конторы остался всего квартал, Маред встрепенулась, но Эвелин уже и сама велела кучеру свернуть к тротуару.

– Успехов, тье Уинни.

– Благодарю, – дрогнувшим голосом отозвалась Маред, выбираясь из безопасности экипажа.

Сумочка с расческой, платком и прочими мелочами, фониль… Ничего не забыла, кажется. И время до девяти еще есть. Маред глубоко вздохнула, глядя вслед отъезжающему экипажу.

Вот если бы лэрд Монтроз пригласил ее на работу сам, без унизительных договоров, – не было бы сейчас во всем мире человека счастливее нее. Так можно сколько угодно утешать себя, что вполне могла бы попасть сюда честно – теперь уже не проверишь.

Конечно, она не опоздала. Пришла даже на четверть часа раньше и с замиранием сердца шла по коридорам, стараясь не слишком явно разглядывать всех по пути. Трое молодых людей, что-то оживленно обсуждавших на лестничной площадке второго этажа, были ненамного старше ее самой, но судя по тому, что лишних людей Монтроз не держал, на возраст здесь в самом деле был не главным качеством. И уж они-то – внутри снова горько потянуло – попали сюда не через чью-то постель.

В той же комнате, где проходил экзамен, на Маред с любопытством глянули четверо: трое молодых людей и незамужняя, судя по украшениям, тье. Тогда ей было не до того, чтобы знакомиться с другими претендентами на место, но сейчас стало любопытно. Девушка, тоже одетая в темно-синее, была довольно милой: невысокая, пухленькая, с лицом в форме сердечка и облаком рыжих вьющихся кудряшек, выбивающихся из прически. Кажется, она училась на факультете коммерции. И судя по тому, что Маред ее не знала, свои работы делала сама. Окинув Маред взглядом, рыжая поджала пухлые губки и отвернулась, но через пару минут снова покосилась в ее сторону.

– Позвольте представиться, тьен Грэм Финлисон!

Первый из молодых людей, высокий и чернявый красавец с ярко-синими глазами, поклонился, а потом улыбнулся, слепя роскошной белоснежной улыбкой.

– Дилан Броуди, к вашим услугам.

Второй, полноватый и круглолицый, держался гораздо застенчивее, и Маред его вспомнила. Тоже факультет коммерции, четвертый курс.

– Оуэн Макмиллан, – буркнул третий, худой и какой-то бесцветный, на мгновение отвернувшись от окна, коротко склонив голову и снова отведя от Маред взгляд, в котором ей почудилась тоскливая неприязнь.

– Тьена Маред Уинни, – представилась она, сделав реверанс и размышляя, стоит ли подойти к девице, которая явно не горит желанием с ней общаться.

Но та, все-таки вспомнив о приличиях, сладко улыбнулась и пропела:

– О, как я рада, что буду не единственной дамой среди наших галантных кавалеров. Розалинда Лэнг, к вашим услугам, милочка.

Маред вежливо улыбнулась в ответ, передернувшись от «милочки», которая опротивела ей еще в стенах Университета. Подходить к тье Лэнг она мгновенно передумала. К счастью, отворилась дверь, избавив ее от такой необходимости, и в комнату влетели двое светловолосых юношей, похожих, как могут быть только братья: широкоплечие, громкоголосые, сверкающие широкими искренними улыбками. Братья – а может, и близнецы – представились Дэвидом и Николасом Диксонами, сообщили, что счастливы видеть прекрасных тье и будущих коллег, и в комнате с их появлением стало шумно и весело. Розалинда немедленно расцвела, а Маред мрачно подумала, что деление на прекрасных тье и будущих коллег ее отчего-то совсем не радует.

Что ж, зато улыбка Финлисона слегка поблекла – красавец явно сообразил, что стать во главе маленькой компании ему теперь не светит. Макмиллан так и стоял у окна, разве что повернувшись к остальным, но особняком и глядя на всех так, словно не понимал, как его сюда занесло. Понятно, одиночка и вечный лишний.

То, что в кои-то веки лишней оказалась не Маред, на которую молодые люди смотрели с интересом, а тье Розалинда – хмуро, было как-то странно. Но, скорее, приятно. Раньше ее и недовольством-то не удостаивали.

Появившийся следом за братьями Диксонами уже знакомый немолодой грузный тьен одним взглядом навел порядок и благолепие. Вслед за другими Маред послушно села за широкий прямоугольный стол, достала блокнот и автоматическую ручку, на случай, если придется что-то записать.

– Итак, коллеги, добро пожаловать на борт, – ухмыльнулся тьен, опускаясь во главе стола у стены с широкой грифельной доской, как в аудитории. – Я Стивен Хендерсон, начальник отдела внутреннего распорядка и ваш главный куратор. Главный, потому что непосредственными кураторами будут начальники отделов, а меня стоит тревожить только по тем вопросам, которые не захотят или не смогут решить они. Контора, в которую вы пришли, чтобы начать долгий и трудный путь…