— Да потому, что Думу и всех остальных устроит именно ваша кандидатура. И потому, что вы сможете.

И Примаков согласился…

Через месяц после назначения премьер-министром ему исполнилось шестьдесят девять лет. Он полагал, что это неподходящий возраст, чтобы начинать новое дело.

Любопытно, что больше всех Евгения Максимовича уговаривали те, кто потом его и уберет с должности. Но в тот момент они все зависели от Примакова — не согласись он тогда, они вообще могли лишиться власти. Но чувство благодарности — не самое сильное чувство у обитателей Кремля.

Предчувствия у Примакова были верные: и он тоже уйдет из Белого дома не по своей воле и не под аплодисменты… Но в тот момент подобный исход никому не мог прийти в голову. Выдвижение Примакова казалось счастливой находкой — ему доверяла вся страна.

Примаков стал премьер-министром в шестьдесят восемь лет. В таком возрасте не так просто быть энергичным и напористым. С годами люди меняются — и не всегда к лучшему, появляется непоколебимое спокойствие, равнодушие, нежелание идти на рискованные и смелые шаги.

Близкие друзья уверяли, что Примаков сохранил прежний темперамент и энергию, ненавидит равнодушие и цинизм. А что касается его физической формы, то люди знающие рассказывали, что каждое утро он проплывает в бассейне полкилометра и чувствует себя достаточно бодро. Так и оказалось, проблемы у Примакова возникли вовсе не по причине слабого здоровья.

Главная заслуга Евгения Максимовича состоит в том, что он добился стабилизации политической ситуации в России. С его вступлением в должность исчез страх перед тем, что будет распущена Государственная дума, что президент решится вновь применить силу против парламента, что страна пойдет вразнос и воцарится диктатура. И как-то сразу спало напряжение.

Люди увидели, что митинги проблем не решат, надо работать. Правительство получило несколько месяцев относительного спокойствия — для того, чтобы что-то сделать.

Секрет Примакова, как говорят, состоял в том, что в его речах все слышат то, что хотят услышать. Либерально настроенные граждане — обещание рыночных реформ и свобод. Коммунисты — государственное регулирование и контроль. И верно. Некая двусмысленность постоянно присутствовала в высказываниях Примакова.

Примаков был очень осторожен, он продумывал каждый шаг, двигался как по минному полю, поэтому на посту премьер-министра он допустил куда меньше ошибок, чем кто-то другой сделал бы на его месте. Но вместе с тем его упрекали в том, что он не идет на решительные, радикальные, но непопулярные меры, которые только и могут вытащить нас из кризиса.

Евгений Примаков приступил к работе с большим, невиданным кредитом доверия.

Начиная с сентября 1998 года опросы общественного мнения показывали, что Евгений Примаков — самый популярный и влиятельный человек в стране. Раньше эту позицию занимали только два человека: как правило, Борис Ельцин и в порядке исключения — Виктор Черномырдин. Теперь же президент России отступил на второе место.

Почти сразу начались разговоры о том, что Примаков захочет баллотироваться в президенты на выборах 2000 года. Специалисты стали прикидывать, есть ли у него шансы на победу, кто именно за него проголосует, какие силы поддержат нынешнего главу правительства. Заговорили о том, что Примакову и Лужкову нужно объединиться, потому что они, собственно, почти единомышленники, программы у них сходные, делить им нечего. За каждым сила, вместе они непобедимы.

Первоначально Ельцин зависел от Примакова и даже в определенном смысле заискивал. Примаков потом расскажет, что через две недели после его назначения президент вдруг многозначительно и доверительно заговорил с ним:

— Давайте думать о стратегических вопросах. Я мыслю вас на самом высшем посту в государстве!

Примаков благоразумно отказался развивать эту тему:

— Я не готов к такому разговору. Не готов и не хочу его вести…

Борис Ельцин назвал Примакова «самым сильным, самым надежным премьером, которого поддерживает президент, поддерживает правительство, поддерживает Государственная дума, поддерживают региональные власти на местах». Ельцин сказал, что получает удовольствие, видя, как Примаков решает проблемы, находя удачные компромиссы…

Но едва кризис миновал, стало ясно, что Примаков неприятен Ельцину. Очень быстро заговорили о том, что между Ельциным и Примаковым пробежала черная кошка.

Примаков возглавлял правительство всего восемь месяцев.

12 мая 1999 года, когда глава правительства пришел к Ельцину с очередным докладом, оживленный и приободрившийся президент внезапно сказал:

— Вы выполнили свою роль. Теперь, очевидно, нужно будет вам уйти в отставку. Облегчите мне эту задачу, напишите заявление об уходе с указанием любой причины.

Примаков в эти недели чувствовал себя очень плохо, страдал от тяжелого радикулита, нуждался в операции. Но присутствия духа не потерял и твердо сказал:

— Нет, я этого не сделаю. Облегчать никому ничего не хочу. У вас есть все конституционные полномочия подписать соответствующий указ. Но я хотел бы сказать, Борис Николаевич, что вы совершаете большую ошибку. Дело не во мне, а в кабинете, который работает хорошо: страна вышла из кризиса. Люди верят в правительство и его политику. Сменить кабинет — это ошибка.

Характер Примакова в Кремле знали, поэтому предусмотрели все варианты. Ельцин вызвал главу администрации Александра Волошина, который вошел в кабинет с уже готовым указом об отставке главы правительства.

Ельцин вдруг спросил Примакова:

— Как у вас с транспортом?

Примаков равнодушно ответил, что для него все это не проблема, может и такси взять.

Президенту стало нехорошо, вызвали врачей. Примаков хотел уйти, Борис Николаевич удержал его. Когда медики ушли, Ельцин встал, обнял Примакова и сказал примирительно:

— Давайте останемся друзьями.

Еще одна цитата из книги «Президентский марафон»:

«Еще раз посмотрел на Евгения Максимовича. Жаль.

Ужасно жаль. Это была самая достойная отставка из всех, которые я видел. Самая мужественная. Это был в политическом смысле очень сильный премьер. Масштабная, крупная фигура».

Так почему же Ельцин его уволил?

Самый очевидный ответ — Борису Николаевичу не нравилась самостоятельность премьер-министра. Не в том примитивном смысле, что Примаков не слушался Бориса Николаевича или принимал решения, противоречащие указаниям президента. Просто премьер-министр вел себя независимо, не спешил по каждому поводу кланяться Кремлю и советоваться с президентским окружением — у Примакова в прямом и переносном смысле оказался негибкий позвоночник. От радикулита его спасла операция, а характер остался прежним.

Евгений Максимович никогда не был единомышленником Бориса Николаевича.

Примаков сожалел о распаде Советского Союза и о соглашении, подписанном Ельциным в Беловежской Пуще.