– Нет. Хор завтра.

– Значит, будете сидеть дома с котом перед телевизором. Вам нужно чуть больше жизни, сержант… Пойдемте со мной и Эм в клуб в пятницу.

– О, обожаю быть третьим лишним!

– Не, мы сначала это поправим. В Бевхэмской центральной работают очень симпатичные молодые доктора. – Нейтан быстро обернулся назад. – Только если у вас самой уже не выстроилось очереди из поклонников.

– Сойдет, констебль Коутс.

– Блондины, не так ли?

– Я говорила, не перегибай, Нейтан.

– Извините, это было немножко неуместно.

– Больше чем немножко.

– Просто дело в том, что вы нравитесь мне, сержант. Я не хочу, чтобы вы чахли.

– Я не чахну.

– Есть стихотворение… Не знаю, кто его написал, не силен в этом, на самом деле просто Эм услышала его по радио. Оно про то, как вылечить любовь, понимаете?

Нейтан резко притормозил, когда светофор в центре города загорелся красным.

– Продолжай.

Он повернулся к ней своим радостным обезьяньим лицом в свете уличных фонарей. «Тебе с рук убийство сойдет, – подумала Фрея. – И, наверное, всегда будет сходить».

– Понимаете, в этом стихотворении говорится, что есть два пути. Можно сидеть у телефона часами, чахнуть, ждать и надеяться, считать минуты… – Он дал газу и с удовлетворением обогнал «БМВ», который поравнялся с ними на следующей улице. – Да-а-а-а-а.

– Или?

– Или. Или лучший путь – вам узнать его получше.

Фрея рассмеялась.

– А, очень хорошо. Давайте тогда послушаем про вас, констебль.

– Я, ну вы знаете. Очень счастливо устроился с моей Эм.

– Вот именно.

– Что?

– Устроился. Ради бога. И как долго это продолжается?

– Будет два года.

– Значит, время поступить порядочно.

– А где тут поступать порядочно, сержант?

– Господи, какие же мужчины – мужчины. Женись на девушке, констебль Коутс, сделай ей предложение, опустись на колено, потрать деньги со сверхурочных на бриллиант. Я видела очень красивые на витрине у Дакхэма в Бевхэме, когда последний раз разглядывала.

– Планируете?

– Я серьезно. Твоя Эмма чудо. Она заслуживает больше, чем «устроиться». Если она окажется настолько сумасшедшей, чтобы сказать «да», конечно.

– Да, да.

– Ты не хочешь остепениться?

– Я остепенился.

Фрея покачала головой.

– Это другое.

И она действительно так считала. Из-за своей собственной ошибки она не перестала одобрять брак в принципе, и симпатичная, очаровательная и в высшей степени разумная Эмма была тем, кто был нужен Нейтану.

Нейтан идеально припарковал машину перед участком, и они прошли внутрь.

Фрея зашла в пустеющий офис и огляделась вокруг. Здесь стоял обычный для конца дня затхлый дух, мусорные корзины были переполнены смятыми бумажками и пустыми стаканчиками из-под кофе, на столах валялись компьютерные распечатки, стулья были расставлены как попало. Ее рабочее место тоже не являло собой пример для подражания, и она потратила пять минут, чтобы вытереть стол, прибраться на нем и разобрать бумаги, надеясь, что завтра с утра почувствует не такую сильную тоску при взгляде на него.

Ее компьютер был все еще включен, и на минуту она даже задумалась, не провести ли еще один час за изучением базы по наркотрафику, или даже вернуться к тому, что у нее было, – а были это жалкие крупицы – по пропавшим женщинам.

Но она была слишком усталой, раздраженной и голодной, так что, скорее всего, этот час все равно прошел бы впустую. Дом, решила она, снимая свою замшевую куртку со спинки стула и оборачивая вокруг шеи мягкий кремовый шарф; дом, кусок жареной вырезки с грибами и томатами, два или три бокала красного вина и полчаса, чтобы пройтись по партитуре Мессы си минор и подготовиться к завтрашнему вечеру.

Она выключила пару ламп, попрощалась с последним сотрудником, который еще оставался в офисе, стуча по своей клавиатуре, вышла и пошла по коридору.

В офисе Саймона Серрэйлера горел свет, и дверь была слегка приоткрыта. Фрея заколебалась. «Не делай этого, не делай этого, оставь. Если Нейтан заметил, сколько еще народу могло? Не делай этого, где твоя гордость?»

Она постучалась в дверь.

– Войдите.

Он сидел без пиджака, с ослабленным галстуком, его светлые волосы разметались по лицу. Документы на его столе лежали толстым слоем.

– Фрея – слава тебе господи, повод прерваться. Заходи, пожалуйста, пожалуйста, заходи.

– Не говорите мне, что это все по наркотикам.

– Их просто тонны. Какие-нибудь успехи сегодня?

Она покачала головой.

– Их никогда не будет.

– Я знаю, что ты думаешь обо всем этом. Нам нужна не мелюзга, но только мелюзга будет шнырять в дорожном тоннеле у Эрика Андерсона, и никто, кроме мелюзги, не будет жить в квартирах в Хартфилд-Эстейт. Но, во-первых, мелюзга может привести и приводит нас к акулам, и, во-вторых, уже поступило достаточно жалоб от населения, особенно от родителей, по поводу того, что школьникам толкают наркотики, чтобы мы хотя бы сделали вид, что относимся к этому серьезно. И, как ты сама знаешь, нет большого смысла в том, чтобы машины с кучей полицейских разъезжали по улицам, они только спугнут дилеров, которые все еще на нервах. Просто улыбайся и терпи, Фрея. Недавно дело приняло серьезный оборот, и мы действительно можем чего-то добиться. Половина сил округа брошена на борьбу с наркотиками. – Он задержал на ней взгляд. – Но ты не поэтому здесь, верно?

Фрея молчала. Что он имел в виду, что он собирался сказать? Что он заметил?

Тут старший инспектор встал и отодвинул свой стул.

– С меня хватит. Я совершенно измотан. И ты тоже. Сколько кружек кофе навынос ты выпила сегодня?

Значит, будет легко.

– Достаточно, чтобы понять, что не захочу больше еще неделю.

Она развернулась, чтобы уйти, вспоминая о вырезке, бокале вина и Бахе. Дома тебя могут ждать вещи и похуже.

– Сэндвичи? Пакет чипсов? «Кит-Кат»?..

– Я больше не ем чипсы.

– Правильно, нам обоим нужен приличный ужин. Ты знаешь итальянский ресторан на Бретрен-лейн?

Пол под ногами Фреи покачнулся.

– Если мы поедем на моей машине, мы можем оставить ее в моем квартале и дойти до Джованни пешком, это пять минут. Ты можешь оставить свою здесь и взять такси до дома. Так мы сможем насладиться бутылкой вина. – Саймон стоял у двери, в аккуратно завязанном галстуке и с пиджаком, перекинутым через плечо. Он оглянулся. – Или – нет?