— Да, не завидую я вам, сударь мой, — глядя ей вслед, уже совершенно иным голосом произнесла незнакомка. — Впрочем, что бы я вам сейчас ни сказала, вы меня вряд ли послушаете, не так ли?

Что случилось? Куда делась малограмотная «грымза», несколько минут назад елейно возвестившая: «Всё в руце Божьей…»? Какая метаморфоза произошла с чернавкой? Откуда взялся этот тон светской львицы, знающей себе цену?

— Тем не менее хочу вас предостеречь… О нет, нет, — она слегка усмехнулась, — что касается этой девочки, то здесь всё предопределено: вы или кто-то другой — неважно. Речь не о ней, а о вас.

Она бросила на него мимолётный взгляд и вновь отвернулась в ту сторону, где пожилой художник (метрах в ста от них) уже что-то оживлённо и с видимым удовольствием объяснял Алёне, остановившейся у мольберта.

— После того как вы сблизитесь с этой девочкой…

Это было уже слишком!

— Мне не совсем понятно…

— Немного терпения, сударь! Я отнюдь не намерена живописать ваше грехопадение! Вы и сами уже чувствуете, что долго не продержитесь. И речь идёт не о том, что вам известно, а о том, чего вы не знаете!

Она повернулась и, впервые взглянув ему прямо в глаза, договорила:

— После того, как вы сблизитесь с этой девочкой, неведомые ранее обстоятельства будут вынуждать вас окреститься. Так вот, запомните: ни под каким видом вы не должны входить в Крест! Ни под каким видом!

— Напугали вы меня безумно… — попытался иронизировать он и осёкся. Этот бездонный взгляд, взгляд человека, привыкшего повелевать, остановил его. И он мог поклясться, что в ту же секунду услышал какой-то внутренний голос, который насмешливо произнёс только одну фразу: «Не опускайся ниже своего уровня, сударик!»

Продолжая гипнотизировать его взглядом своих чёрных глаз, незнакомка проговорила с едва уловимой ухмылкой:

— Да уж, старайтесь соответствовать своему уровню, сударь. При всём вашем так называемом материализме, вы не хуже меня знаете, что всегда были так же далеки от атеизма, как и от церкви. А посему в состоянии отличить мистификацию и шарлатанство от того, что обыкновенные люди называют чудесами и необъяснимыми явлениями. Между тем, — спокойно продолжила она и отвела, наконец, свой взгляд, — в жизни нет ничего необъяснимого. И нашей встрече вы найдёте объяснение. Чуть позже… Если пожелаете… Мы даже сможем встретиться ещё. А сейчас вам пора, ваша красавица заждалась. И помиритесь со своей совестью! Поверьте: «Нет греха, превышающего Милосердие Божие!» Не пройдёт и получаса, как ваша подружка напомнит вам об этом. Господь учит: „Возлюби ближнего своего…“ «…Иначе он сам возлюбит тебя и возрадуется!» — добавила бы я в вашем случае.

Странно усмехнувшись, явно удовлетворённая своим кощунством, незнакомка вновь обожгла его взглядом:

— Кстати, вы знаете, как выглядит так называемая «отметина Дьявола»? Вы должны это знать. Их существует множество, но все можно разделить на две категории: скрытые и явные. К последним относятся, например, разноцветные глаза — какое бы объяснение ни давали этому учёные. А скрытые — это чаще всего такие выпуклые родимые пятна, размером с трёхкопеечную монету и более, которые находятся в потаённых, обычно, интимных местах: внизу живота, подмышкой или, к примеру… — она в очередной раз вонзила в него свои глаза-кинжалы, — …или, к примеру, у женщин — на груди, аккурат посередине. Прощайте! И помните, что я вам сказала!

* * *

— Было очень интересно, спасибо вам! Всего доброго и удачи на выставке!

Алёна буквально засыпала благодарностью художника, явно раздосадованного неожиданным появлением её спутника. Служитель греческих харит и римских граций[52]в ответ закивал головой и, взмахнув зажатой в руке кистью, промычал что-то нечленораздельное.

— Издали он казался куда красноречивее. Ты что сотворила с человеком?

— Я? Господи! — Она обхватила обеими руками его предплечье и почти повисла у него на руке. — Да он просто онемел от вашего появления. Честно говоря, чем так рисовать, лучше не рисовать вообще! Никогда! Разве что ужастики для слабовидящих! Кстати, об ужастиках: что от вас хотела эта Горгона? Я думала, кончусь от нетерпения и страха прямо около мольберта этого «Сикапо»! До сих пор дрожу, чувствуете?

— Чувствую, потому как сам продрог. Подмораживает, похоже… Не пора ли нам пора потихоньку? Времени уже много, скоро темнеть начнёт.

— Пока что солнышко светит! А вы мне ещё обещали могилу какого-нибудь монаха показать. И вопрос мой затихарить вам не удастся.

— Так я и не собираюсь вовсе! Эта ведьма мозги мне компостировала по поводу тебя, между прочим. Усомнилась она, видишь ли, в чистоте и непорочности наших отношений. Душу мою чистую, незапятнанную уворовать пыталась, склоняя к греху смертному, неискупимому.

— Да что вы?! Надо же, какая милая бабулька! Вот пример того, насколько бывает обманчивой внешность! Я надеюсь, вы ей дали достойный отпор?

— Во-первых, ты опять не следишь за своей речью! А во-вторых, по-моему, сама не соображаешь, что говоришь!

— Ой, смотрите! Помните, вы нам на уроке рассказывали? Это про эти могилы?

— Не помню…

— Вы ещё говорили, что это так символично, когда по соседству, рядышком похоронены купец первой гильдии, царский офицер и красный командир. История страны на нескольких квадратных метрах…

— Возможно. Алёна, давай закруглимся на сегодня. Холодно, да и поздно уже.

— Как скажете… Ой, действительно: «Монах Александро-Невской Лавры» — и всё!

Старые, источенные и растрескавшиеся тёмные каменные плиты… Заросшие пожухлой осенней травой и почерневшими от ранних заморозков полевыми цветами могилы… Она как будто что-то искала и не находила, переходя от одного надгробия к другому, уже торопясь и бегло читая надписи.

— И что мы там ещё потеряли? — спросил он, направляясь к выходу.

— Хочу прочитать хотя бы одну эпитафию и никак не… Ой, есть! Правда, буквы различимы едва-едва… «Иеродиакон Иосиф»… «Нет греха…»

Он уже поднимался по лестнице, но замер на месте, когда она произнесла эти два начальных слова!

— …Разобрать почти невозможно…

— «…превышающего Милосердие Божие»! — прошептал он.

И — как далёкое эхо — услышал её довольный голос:

— «…превышающаго Милосердие Божие».

В тот вечер он напрасно прождал её в метро. Не пришла она и на другой день, и на третий…

Мы не успели попрощаться,

в глаза друг другу посмотреть…

Так неожиданно расстаться

могли мы тоже не успеть…

Но мы успели. И расстались…