В сентябре 1960 года Мао потребовал от членов Постоянного комитета Политбюро сделать основной хозрасчетной единицей на селе «бригады», или, по-другому, «производственные звенья», состоявшие из двухсот или чуть более человек. Горячо же любимые им «народные коммуны» должны были остаться только основными административными объединениями, а также одним из важнейших составных элементов трехступенчатой системы собственности в деревне. (По решению расширенного заседания Политбюро, состоявшегося в феврале — марте 1959 года, «народные коммуны», объединявшие по 40–50 тысяч человек, делились соответственно на «крупные производственные бригады» по шесть тысяч человек в каждой и на находившиеся на нижнем уровне «производственные бригады» или «звенья». Каждой ступени собственности соответствовал свой уровень обобществления.) Дальше в вопросах хозрасчета он отступать не собирался и лишь в самом начале ноября 1960 года утвердил выдвинутую по инициативе премьера директиву ЦК, разрешавшую «коммунарам» иметь небольшие приусадебные участки и заниматься подсобными промыслами в ограниченных масштабах60.

Но все это не переломило обстановку. Люди теперь умирали от голода десятками тысяч каждый день. В самом Пекине ощущалась острая нехватка продовольствия. Там по карточкам на месяц можно было получить не больше 330 граммов арахисового масла (для партийных работников норма составляла 500 граммов) и, если особенно повезет, полкилограмма мяса на человека. Норма риса составляла 14 килограммов. Сахара выдавали всего по 500 граммов на семью из трех человек61. Многие партийные вожди, в том числе Дэн, вместе с женами начали выращивать овощи прямо во внутренних двориках своих роскошных особняков, ездить за город собирать дикие травы и съедобные коренья, пить чай из древесных листьев62.

В конце года стало понятно, что урожай зерновых сократился до 143,5 миллиона тонн, а численность населения по сравнению с 1959 годом — на десять миллионов человек63. Позже специалисты подсчитают, что всего с 1958 по 1962 год в КНР от голодной смерти погибло до сорока пяти миллионов!64

В январе 1961 года на очередном пленуме ЦК Мао призвал всех «развернуть обследование и изучение действительности» и добавил: «Во всем надо исходить из практики… Мы, марксисты-ленинцы, не можем обирать трудящихся»65. Мысль, как видно, была оригинальная.

В марте Дэн принял участие в двух конференциях высших ганьбу в Пекине и Кантоне, обсудивших проблемы «коммун». На последней по инициативе Председателя был принят документ, разработанный секретарями «великого кормчего», — так называемые «60 пунктов по сельскому хозяйству», в которых вновь обращалось внимание на необходимость «сбавить обороты». Мао тогда везде утверждал, что «поветрие коммунизации» ни к чему хорошему не привело, но винил по-прежнему местные кадры. Именно поэтому и призвал членов руководства провести обследование. В начале апреля Дэн отправился в окрестности Пекина66. Вместе с ним поехала и Чжо Линь. В течение почти месяца: они встречались с руководителями местных парторганизаций и «коммунарами», осматривали поля, промышленные предприятия и общественные столовые. То, что они увидели и услышали, потрясло их. Казалось, деревни долгое время находились под вражеской оккупацией. У коммунаров не было ничего: ни котлов, ни чашек, ни черпаков, ни плошек, дома стояли без дверей и замков: всё, что могло гореть, спалили в кустарных домнах, всё, что могло превратиться в чугун, переплавили в них же. Общественные столовые работали из рук вон плохо, «коммунары» влачили жалкое существование. В то же время люди боялись выражать недовольство. Они выглядели голодными, измученными и безразличными ко всему, кроме еды. Вновь и вновь Дэн спрашивал: «Хорошо ли вы питаетесь в общественных столовых?» А коммунары твердили: «Да ничего, нормально». В конце концов Дэн посуровел и объявил: «Общественные столовые — это большой вопрос. Сейчас его широко обсуждают массы. Давайте всё взвесим». Тут встала Чжо Линь, которая только что вернулась из одной деревни. «В деревни Шаннянь, — сказала она, — общественная столовая не работает. Местные коммунары делят зерно и готовят дома. Только так и следует поступать!» Услышав это, Дэн очень обрадовался и, обратившись к шанняньцам, присутствовавшим на собрании, заявил: «Ваши ганьбу правильно делают, что выступают против „поветрия коммунизации“ и „уравниловки“, они не отобрали у вас котлы, чашки, черпаки и плошки, не сорвали замки, не сняли двери с петель. Это хорошо»67. Коммунары были смущены: они явно не поспевали за быстро менявшейся партийной политикой.

Вернувшись в Пекин, Дэн вместе Пэн Чжэнем, обследовавшим соседний уезд, в начале мая представил Мао отчет, который тот, собственно, и ожидал: «Для дальнейшего и всестороннего подъема [производственной] активности крестьян следует продолжать улучшать систему государственного снабжения, закупок продовольствия и распределения излишков зерна… Вопрос о закупках продовольствия и распределении излишков зерна… вызывает в настоящее время наибольшее беспокойство и ганьбу, и масс. В основном существуют две точки зрения: большая часть производственных бригад одобряет [систему], при которой [сверхналоговые] излишки зерна, установленные планом, распределяют из расчета девять десятых — государству, одна десятая — себе, а сверхплановая продукция — из расчета четыре десятых — государству, шесть десятых — себе. [Только] малая часть производственных бригад этого не желает. В настоящее время коммунары дрожат над зерном, как над жемчугом… надо, чтобы бóльшую часть излишков зерна они распределяли между собой по труду и по количеству удобрения, предоставленного каждым коммунаром. Следует заинтересовать их работать так же хорошо, как они это делают на своих приусадебных участках, чтобы они тщательно обрабатывали коллективную землю и активно ее удобряли». В докладе особенно подчеркивался вред уравниловки, подрывающей материальную заинтересованность крестьян в результатах труда. Но в то же время отмечалось, что «вопрос с общественными столовыми — довольно запутанный» и его следует оставить на разрешение самим коммунарам68.

Как видно, Дэн и Пэн ничего особенно революционного не предложили, ликвидировать «коммуны» не потребовали, а лишь посоветовали Мао вернуться в социализм середины 1950-х годов с его кооперативами высшей ступени. Подобные доклады представили тогда не только они. И Чжоу, и Чжу Дэ написали Мао, по существу, то же самое, подчеркнув необходимость восстановить распределение по труду. Правда, в отношении общественных столовых были более категоричны. «Все коммунары, включая женщин и холостяков, хотят готовить еду дома, — заявил, например, Чжоу. — Надо решить вопрос, как закрыть общественные столовые и как организовать возвращение коммунаров к домашней кухне»69. При этом ни Чжоу, ни Чжу тоже не предлагали ликвидировать «коммуны» как форму административной организации.

Мао и сам к тому времени пришел к мысли закрыть общественные столовые70. Так что доклады соратников лишь подтвердили, что он опять прав. Но что делать дальше, он не знал. А потому вновь решил отойти на «вторую линию», предоставив Лю, Чжоу и Дэну возможность выправить ситуацию.

И те стали все более вникать в проблемы. И уже через месяц, в самом конце мая 1961 года, на рабочем совещании ЦК Лю Шаоци в присутствии Мао неожиданно выступил с критикой последнего. Разумеется, «великого кормчего» он по имени не назвал, но всем стало ясно, кого он имел в виду. «У крестьян Хунани есть поговорка, — сказал он, — „На три десятых несчастья от неба, на семь десятых — от человека“… В целом по стране есть места, где главной причиной [трудностей] явились стихийные бедствия, но, боюсь, таковых не очень много. В большинстве же мест главная причина — это недостатки и ошибки, допущенные в нашей работе». И далее: «Есть товарищи, которые полагают, что это вопрос об одном пальце и девяти пальцах. Но, боюсь, сейчас уже видно, что… если все время говорить о девяти пальцах и одном пальце и не менять этого соотношения, то это будет противоречить действительности»71. Все знали, что именно Мао сопоставлял достижения и неудачи «большого скачка» по принципу «девять здоровых пальцев и один больной». Присутствующие затаили дыхание, а Мао почувствовал себя оскорбленным. Осторожный Чжоу промолчал, но тут слово взял Дэн, который — о чудо! — недвусмысленно поддержал Лю. Вот что он сказал: «Можно ли для решения сегодняшних вопросов использовать методы прошлого? Думаю, нет. В области производственных отношений напряженность существует не только в деревне, но и в городе. Здесь тоже стоит вопрос собственности. В конце концов от неба несчастья или от человека? Товарищ Шаоци… сказал, что в некоторых районах ошибки в нашей работе (в том числе в некоторых политических установках) были, боюсь, главными, а стихийные бедствия — неглавными»72.