ней и схватил лезвие рукой. Перси вскрикнул и с обезумевшим взглядом попытался опустить руку. Он безуспешно силился сдвинуть нож с места. Резать. Сделать хоть что-то.

– Как это? – Его губы тряслись, лицо стало серым. – Что ты делаешь? – Перси посмотрел на Сигну в поисках объяснений, дрожа как осиновый лист.

Сайлес даже не вздрогнул с лезвием в руках. Сигна ожидала увидеть кровь. Гримасу боли. Но единственным следом от ножа служила дыра на перчатке.

Она едва не задохнулась, когда услышала шепот:

– Я хотел сделать все по-другому. Прости, Пташка.

Его плечи расправились, источая тьму. Сигна услышала сожаление в голосе, когда тени сгустились у его ног и полностью окутали, пока Сайлес не исчез, а на его месте возник темный жнец. Несущий смерть. Звезды померкли одна за другой, ночь стала черной, и единственным источником света было ревущее пламя, бросающее отблески на снег и склоняющееся к его ногам. Он поглотил ночь, взяв луну в качестве косы, и поднес ее к горлу Перси.

Перед ней стоял Ангел смерти, и Сигна не могла дышать.

Именно Сайлес привез ее в Торн-Гров. Шаг за шагом помогал ей. Отвел в клуб, сад и библиотеку. С ним она мчалась под светом луны. Он заставил ее усомниться в чувствах к Ангелу смерти.

А теперь он и Сайлес оказались одним существом.

Она не могла спросить почему. По крайней мере, не сейчас, потому что Гандри наступал ему на пятки. Гончий больше не принадлежал этому миру. Как тени окутали Сайлеса, так теперь они обвивали собаку, удлиняя пасть и затачивая клыки. Он вырос втрое и встал лапами на плечи Ангела смерти, его лапы были выше головы Сигны, глаза пылали кроваво-красным огнем, а тяжело дышащая пасть извергала тьму. Хангри, осознала Сигна. Что означало – голодный.

– Сейчас у тебя есть выбор, – нежным голосом заговорил с ней Ангел смерти. Этот голос окутывал ее словно дурман медового вина, в котором она могла утонуть. – Сейчас ты можешь решить, для какого мира создана. Есть всего два варианта: позволить ему убежать и надеяться, что он изменится, ведь если отдать его под суд, он, вероятно, будет повешен. Или…

– Или?

Ангел смерти коснулся ее плеча в месте, где уже затянулась рана от ножа, и поднял на ноги, так что она прижалась спиной к его груди, чтобы видеть Перси и обгоревшую могилу Лилиан.

– Или присвоишь его жизнь, как свою собственную, и отдашь оставшееся время Блайт. Ты не проклята – ты жнец. Ты – воплощение ночи, проводник душ. Связь между миром живых и мертвых – птица в клетке, готовая к полету. Расправь крылья, Сигна Фэрроу, для тебя нет пределов. Только расправь крылья, и ох каким же будет наш полет.

Как правильно звучали его слова. Так просто, словно в глубине души некая пульсирующая сущность уже знала, что ответ будет именно таким. Что так и должно быть.

Ты не беспомощное создание, которое нужно оберегать. В памяти снова и снова всплывали слова, которые он однажды сказал ей. Ты храбрее солнца, Сигна Фэрроу, и пришло время тебе зажечься.

Он был прав. Сигна больше не боялась этой стороны себя и устала извиняться за себя настоящую. Она не просто зажжется; она вспыхнет ослепительным пламенем. Будет сиять ярче звезд на темном небосводе Ангела смерти и наконец заявит о себе. Все это принадлежало ей.

Она прижалась к нему, впуская поток силы, которая сковала льдом вены и зажгла огонь в сердце. Исчезли все тревоги, все страхи. Когда она позволила силе поглотить себя, то поняла, что прошлые волнения ничего не значили. Она больше не цеплялась за них. Она стала повелительницей ночи. Несущей смерть. Жнецом. Ее правление начиналось прямо сейчас.

– Ты уверена? – Его голос окутывал нежностью среди хаоса.

Сигна еще никогда не была так уверена. Она заботилась о Перси; начала любить его. Но сейчас поняла, что двигало Ангелом смерти. Почему он отбирал жизни раньше времени, подчиняясь своему эгоизму. Потому, что хотел защитить ее.

Она поступила бы так же. Стала бы эгоистичной ради Блайт и Элайджи. Перси сделал свой выбор, пришло время ей сделать свой.

И если Перси не раскаивался в своих грехах, Сигна заставит его пожалеть о них.

Когда Сигна повернулась к кузену, в ее глазах стояла ночь, а волосы стали серебристыми, как звездный свет. Слова были не нужны. Желание поднять мертвый сад, как клетку, только возникло, как мир повиновался ее воле. Засохшая ежевика прорвалась сквозь снег и пламя, корни опутали Перси, который в отчаянии вцепился в них ногтями, пытаясь вырваться.

– Отпусти меня! – Он уставился на нее сквозь ловушку из шипов и виноградной лозы. Ветви опутывали запястья, прижимая к земле. – Во имя всего святого, кто ты?

Она ответила незамедлительно:

– Я свободная. – А потом повернулась к Гандри и позволила адскому псу насладиться пиром.

Глава 44

Сигна не стала ждать, чтобы увидеть дальнейшую судьбу Перси. Выберет он загробную жизнь или задержится на земле, а может, Ангел смерти поглотит его душу, она не хотела этого знать. Она опустилась на землю у входа в сад и прислонилась к дереву, не обращая внимания на намокающую от снега одежду и дым в легких, даже когда пожар в саду уже был потушен.

Все закончилось. После долгого времени страданиям Хоторнов придет конец. По крайней мере, тех, кто остался, хотя Сигна не хотела даже думать об этом. Она обхватила колени руками, пытаясь обдумать увиденное и сделанное, и подняла глаза, только когда перед ней появились две прозрачные бледные ноги.

Лилиан опустилась рядом уже не такая пугающая. Раны вокруг ее рта заживали, а взгляд больше не выглядел таким пустым. Сейчас она больше походила на женщину, чем на призрака. На молодую, скорбящую женщину, которая со слезами на глазах смотрела на рассеивающийся в небе дым.

– Спасибо, – сказала она. Слова прозвучали тихо и слегка грубо от долгого молчания, словно она заново училась говорить. Сигна повернулась и посмотрела на духа, опустившего руку ей на плечо.

Сигна почувствовала робкое прикосновение, как человек мог почувствовать дуновение ветра на коже, легкое и прохладное.

– Тебе не за что меня благодарить. – Ее голос прозвучал резче, чем хотелось. – Я не смогла спасти их обоих.

Даже звенящий в голове смех Перси, когда он кружил ее по гостиной, не заставил сожалеть о сделанном выборе. Его оставшиеся годы перейдут к Блайт; это самое меньшее, что он мог ей дать за причиненную боль. Но все же ее удивило это бессердечное решение. Она так быстро поняла, что делать, так легко и незамедлительно.

Сигна