‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я выдохнула только в машине и обернулась к Ярославу, пока Джек закрывал ворота.

— Не дуйся. Никто не обещал тебе легкое лето.

— Поехали домой.

И я знала, о чем он говорит.

— Сейчас мой дом здесь. Пойми ты это наконец.

— Зачем тебе сдалась эта работа? Тебе денег не хватает?

— Работа — это не только деньги. Вырастешь, поймешь.

— Не пойму!

— Значит, не поймешь.

Джек вернулся за руль.

— Успели поругаться? — поинтересовался с улыбкой.

— Тебя ждали, чтобы начать…

— У нас сегодня день примирения. Мы с Ярославом договорились быть белыми и пушистыми. Верно, парень?

Он не обернулся, подмигнул моему сыну в зеркало заднего вида. Ярослав промолчал. И молчал до города, куда мы доехали довольно быстро. Только малость постояли в черте города.

— Удачи! — сказал мне Джек перед офисом, и я буркнула в ответ:

— Вам удачи!

— Ну, мы справимся. Это ты нас там смотри не подведи.

А мне совсем не хотелось подводить черту под отношения с Владом. Она будет жирной и… Никогда не превратится в точку. У нас дети. Двое.

На сердце не было спокойно, но за Джека с Ярославом я переживала меньше всего. За работу? Ну, чуть больше. На уме был Влад.

— Ярослава Валентиновна, почему вы опаздываете? — почти что отчитали меня подчиненные.

Мне даже захотелось одернуть кофту, как в первые дни практики.

— Пробки, — выдала я сухо. — Из пригорода трудно добираться. И официально я на работе с понедельника, — добавила зачем-то зло.

— Москвичи приехали с утра, — подал голос Костя.

— Их много? — удивилась я.

— Двое. Оба на складе.

Стало совсем нехорошо: на секунду я даже испугалась, что одним из них может оказаться Влад, но потом сообразила, что ему тут делать совершенно нечего. Хотел бы приехать ко мне, приехал бы не под видом командировки.

Я спустилась на склад, чтобы поздороваться с московской командой. Я знала только одного из них. Он представил мне свою помощницу, намного меня младше, зато с гонором. Она и попросила меня не мешать им работать. Странно, что они закрылись на складе, хотя работали исключительно с базой данных. Я не стала настаивать на их переходе в офис и ушла туда сама. Собиралась сделать это, но по дороге приняла звонок от матери.

— Ты решила мне совсем не звонить?

— Мам, я на работе.

— Что Сомовы делают у тебя на даче?

— В гостях были. Мам, я на работе и не собираюсь еще и перед тобой отчитываться. Кстати, Ярослав с Женькой пошли в музей.

— С кем они пошли?

— А ты догадайся, о каком Женьке я веду речь. Догадайся! — говорила я почти как взбесившийся подросток.

Пауза. Короткая.

— Слава, ты совсем с ума сошла?

— Нет, я наоборот в себя пришла. И с удовольствием была бы сейчас с ними, а не в офисе. Так что не отвлекай меня. Я хочу поскорее все закончить и пойти к своей семье.

— С каких это пор Сомов стал твоей семьей?

В словах матери вызов, на моем пальце — заветное кольцо, а в голосе — юношеская сталь.

— Со вчерашнего дня. Я так решила.

— Слава, что с тобой происходит? Кризис среднего возраста?

— Наоборот. Все мои кризисы в прошлом. Со мной рядом наконец-то мой любимый мужчина, а вы можете обзавидоваться там все.

— Чему там завидовать? Тебя пожалеть надо!

— Мам, пожалей себя, ладно? Кстати, бывшие владельцы дачи оттяпали кусок соседского участка. Я пойду в выходные выясню, нет ли у них детей одного возраста с моими…

Мать тяжело выдохнула.

— Слава, ты хочешь поругаться?

— С соседями? Не приведи бог! Но если тебя хочется тряхнуть стариной, то позвони Татьяне Борисовне. Ей ужасно скучно, и она будет несказанно рада тебя услышать. Ругайтесь на здоровье! Только нас с Женькой в покое оставьте.

Боже, что я такое несу… Мать же скажет ей про мой развод и капец… Но собственно ей может об этом сказать и сынок. Бедный сейчас похож на пороховую бочку, рано или поздно его разорвет от количества ненужных секретов.

— Она за вас порадовалась?

— Куда ж ей радоваться? Она Женечке невесту нашла, а тут снова я… Еще и детишками чужими бедного загрузила. Нет, ей плохо, очень плохо… А мне давно не было так хорошо.

— Ты так мстишь, да?

— Пожалуй… Месть особенно сладка, когда ее подают с двадцатилетней выдержкой. Но тебе-то что переживать? Ты за дочь наоборот порадуйся. Мне хорошо, мне лучше всех сейчас… Я даже готова принять вас всех на даче, если вы, конечно, не против шашлыков, которые приготовит Женька, а он действительно умеет их готовить.

— Ты бы детей пожалела.

— А вы с тетей Таней много детей жалели, много? — почти кричала я в телефон.

— Так твои дети в этом не виноваты!

— Моим детям хорошо с Женькой. Очень хорошо. Намного лучше, чем с собственным отцом.

Я сбросила звонок и схватилась за переносицу, чтобы удержать слезы на месте. Не зря же красилась в машине. Но они, противные, лезли наружу. Как же я устала от всей этой неустроенности, как же устала… Но говорить с Владом я не могу. Не сейчас. Ни тогда, когда меня каждую минуту могут позвать на склад чужие люди. Я пойду вечером гулять с собакой. Одна. И поговорю с ним. Попытаюсь хотя бы…

Телефон звякнул — и я с ужасом уставилась на номер звонившего. Незнакомый. Может, наши аудиторы звонят? И я приняла звонок по-деловому вежливо, сказав, кто на связи.

— Это Татьяна Борисовна. Ярослава, нам нужно серьезно поговорить.

Черт, мать ей уже позвонила, что ли?

Сердце ушло в пятки, с трудом миновав желудок, в котором зашевелился омлет.

— Я в офисе. Я не могу обсуждать личные дела в рабочее время.