class="p1">Выяснить, является ли Жан отцом Эдварда, могла помочь только мама, но Эдвард не знал, хватит ли ему духу отправиться к ней и вновь увидеть ее живой. Это будет невыносимо больно и тяжело. Он еще не до конца смирился с тем, что её не стало. Такая встреча разворошит еще не зажившие раны. Вряд ли он сможет говорить с ней так, точно ничего не произошло, и даст ей понять, что в его времени ее уже нет. А он больше всего боялся, что она хотя бы приблизительно узнает год своей смерти.

За советом он отправился к Анаис. Она была старше почти на двадцать лет и всегда помогала решать ему сложные вопросы. Может, и здесь она сможет что-то посоветовать.

Анаис была дома и, как всегда, шила. У неё был заказ для театра, и она создавала костюмы мушкетеров, которые стояли около её рабочего стола, надетые на манекены.

— Опять отменили последнюю пару? — решила пошутить она, увидев вернувшегося Эдварда.

— Мне нужна твоя помощь, — ответил он, упав на стул рядом с ней.

Анаис заметила его тревогу, поэтому обеспокоено спросила:

— У тебя все в порядке?

— Нет. Я был в прошлом. Спасал жизнь Жана. Ты не заметила, что мы на некоторое время стали нацистами?

— Что? Нет. Я работала.

Эдвард вкратце объяснил кузине о том, что произошло и рассказал новость про Жана.

— Он сказал, что он мой отец. Он. Ублюдок Жан Лобер, убийца, которого я всю жизнь мечтал бросить за решетку. Об этом наверняка может знать только мама. Но я… я не знаю, стоит ли навещать ее в прошлом? Справлюсь ли я с этим?

— Если тебе нужны ответы, то… я могу их дать. Но для начала…

— Ты знала?! — перебил её Эдвард. — Все это время ты знала и молчала?!

— Эдвард, отец — это тот, кто был с тобой всю твою жизнь. Это Этьен. А этот преступник не твой отец. Он всего лишь… биологический отец.

— Но ты знала, что он мой биологический отец?! Как ты… как ты могла об этом молчать?!

— Меня попросила твоя мама. Просто выслушай меня. Она попросила меня молчать до того момента, пока не придёт время. Вот это время пришло. Она мне поведала об этом за несколько дней до своей смерти и передала письмо, которое написала для тебя. Но для начала я хочу сказать, что поскольку Жан Лобер является самым первым путешественником во времени, то мы все его потомки. Он родственник всем нам. То, что он твой биологический отец, ничего не значит. Мало лишь одной репродуктивной способности, чтобы быть отцом. Это может любое живое существо. Быть родителем это нечто большее, поэтому не считай этого человека тем, кем он не является на самом деле.

— Как можно было это от меня скрывать?.. — не верил Эдвард, пропуская ее слова мимо ушей.

— Я передам тебе письмо. Твоя мама объяснила там, почему молчала.

Анаис подобралась к книжному шкафу, встала на стул и с самой верхней полки вытащила старую коллекционную книгу. В этой книге между страниц лежал сложенный кусок бумаги. Анаис отдала его Эдварду, и он дрожащими руками его развернул.

Эдуард, мой любимый сынок. Я не хотела говорить тебе правду, потому что эта правда ужасна. Она бы уничтожила весь твой мир. Но, с другой стороны, скрывать от тебя эту правду было бы несправедливо. Если я так и не решилась сказать это при жизни, то очень надеюсь, что после моей смерти ты получишь это письмо. Прости меня. За то, что скрывала, или за то, что все же это сказала. Я не знаю, как поступить правильно. Надеюсь, ты сможешь справиться с тем, что я дальше скажу. Хотя я уверена, что ты со всем справишься. Ты ведь у меня самый лучший.

У вас с Леонардом разные отцы. Мне жаль, но Этьен Дебюсси не твой биологический отец. Твоим отцом является Жан Лобер. Как бы мне ни хотелось это изменить, но это так. Прости меня. Об этом не знал почти никто. Особенно Этьен. Будешь ли ты кому-то об этом рассказывать, тебе решать. Но знай, что отец это не тот, кто произвёл тебя на свет, а тот, кто был все время рядом, заботился о тебе, видел, как ты растёшь, разделял с тобой минуты печали и радости и любил тебя.

Надеюсь, что ты сможешь понять меня и простить. Я не часто это говорила, но я люблю тебя, очень люблю. Всегда помни об этом.

Твоя мама.

Мир перед глазами поплыл. Эдвард отбросил письмо и замотал головой, точно отрицая прочитанное. Почему все молчали? Почему не сказали раньше? Всю жизнь он гонялся за ужасным преступником, который на самом деле являлся его отцом!

— Эдвард, — тихо позвала его Анаис.

— Ты ведь никому не говорила об этом?

— Нет. Никому.

— И не говори. Пусть этого как будто не было. Я не хочу, чтобы об этом кто-то знал. Жаклин. Или Леон. И особенно папа.

— Как скажешь. Я никому не скажу, обещаю.

— Спасибо. Я… я должен пойти проведать Гюстава. Он сегодня опять получил. — Эд поднялся на ноги, а потом глянул на письмо матери, брошенное на столе. — Уничтожь эту бумагу. Никаких доказательств.

Сам он не сможет уничтожить то, что было написано рукой матери. Ее последнее послание. Ее последние сказанные ему — пусть и через бумагу — слова.

— Уверен?

— Да. Сожги его.

И все же у бумажных носителей есть плюсы. Их проще уничтожить и нельзя восстановить.

***

Эдвард узнал у администратора, в какой палате лежит Гюстав (племянница ведь не соизволила ему это сказать), и пришёл его проведать.

— Ну как самочувствие? — спросил Эд.

Гюстав лежал с перебинтованной головой, словно египетская мумия.

— Нормально. Этот тип хорошо мне зарядил. Я даже не понял, откуда он взялся.

— А что вообще произошло?

— Я хотел тебе помочь, но на меня сзади набросился тип и с размаху врезал мне тростью. Вот и все. Я потерял сознание, а очнулся уже здесь. — Гюстав почесал голову под бинтами.

— Ты сам переместился?

— В том-то и дело, что нет.

— Странно, — протянул Эдвард.

— Надеюсь, из-за этого ты не захочешь снова посадить меня на скамью запасных?

— Я и сам сегодня получил по башке, так что нет.

— От Демосфена Жана Готтфрида?

Жана, — осенило Эдварда.

Второе имя Дэнни было Жан. Луиза назвала его в честь своего мужа, скрывавшегося под именем Дирка Готтфрида. Значит, она знала настоящее имя отца Дэнни. Таких совпадений не бывает.

— От него, — ответил он. — А потом тип