– Да, государыня. Люба она мне.

Вопреки его ожиданиям, Софья не разозлилась. Но посмотрела очень внимательно.

– Она об этом знает?

– Я бы никогда не осмелился…

– Сказать – да. А остальное?

Софья отлично знала, как можно дать понять объекту своей любви о чувствах. Взгляды, улыбки, даже цветы…

Ромодановский опустил голову.

– Ну…

– Федор Юрьевич, не надо мяться. Вы не мальчик, да и невместно боярину. А то, что вы женаты?

Ромодановский пожал плечами. Мол, какие проблемы?

Жена в деревне, то брюхата, то после родов, сам он в Москве безотлучно, а царицы все равно замуж не выходят. Скандала не будет, а все остальное – разве важно?

Софья покачала головой, но правоту боярина признала.

– Ладно. Федор Юрьевич, поговорите с Любавой. Если она отвечает на ваши чувства, я буду только рада. А еще вам надо найти подходящую семью для своих детей.

– Детей?!

– Если вы с Любавой… Дети у вас могут быть. Разве нет?

– Усыновлю, – выдохнул боярин, настроенный на разнос, а вместо этого получивший карт-бланш.

– Я напомню.

Больше Софья к этому разговору не возвращалась, но счастливые глаза Любавы и довольная улыбка на лице Ромодановского были красноречивее любых разговоров.

Какой там испанский гранд?

Слабы они супротив наших русских богатырей!

Оставалось разобраться с другим влюбленным.

* * *

Дон Хуан честно раздумывал половину зимы и даже умудрился несколько раз увидеть Любаву в Кремле.

Но – увы.

Вдовствующая царица смотрела на него… с таким безразличием! Что он, что стенка… Идальго понимал это вполне отчетливо, чай не мальчик. И постепенно проходил любовный угар первых дней, когда он и в прорубь бы бросился ради прекрасных синих глаз. Оставалось странное чувство. Тоска?

Да, наверное, тоска по несбывшемуся. Ведь могло бы, могло… или нет?

А когда он услышал от Деметрио столичную сплетню (собственно, дальше дона Хуана сплетня и не ушла, но ему об этом знать было не обязательно), мол, у царицы есть амант (кто – неизвестно), благородный дон потерял последнюю надежду.

И согласился на планы царевны Софьи.

* * *

Зимний сад.

Красивые цветы – и красивая девушка рядом. Темные волосы, синие глаза, тонкий нос, прямая спина… Королева.

Царевна Мария.

Дон Хуан смотрел на нее с удовольствием.

Может, и будет он горевать о Любаве, но из песни слова не выкинешь. С Машей он сможет быть… довольным жизнью. Красивая девушка.

– Ваше высочество…

– Государыня…

О чем бы говорили люди, если бы не было погоды? Во всяком случае, для начала разговора подошло. Дон Хуан посетовал на суровость русской зимы, Мария сказала, что эта зима еще мягкая, вот бывает так, что птицы на лету замерзают, дон Хуан ответил, что в Испании такого не бывает, Маша вздохнула, что никогда не видела Испанию – и предложение прозвучало.

Руки и трона.

И Мария согласилась.

На том бы все и кончить, но идальго понадобилось расставить точки над «i».

– Государыня, должен сказать… Я пока не люблю вас. И не уверен, что смогу полюбить, поэтому не предлагаю вам сердца. Но моя рука и моя честь всегда будут у вас. Я не оскорблю вас, не изменю, не обижу. Это все, что я могу предложить.

Маша кивнула.

И заговорила сама, осторожно подбирая слова на испанском.

– Ваша честность радует меня. Я благодарна за нее. Верьте, я тоже пока не люблю вас, но постараюсь быть хорошей женой. Не предам, не обману, не ударю в спину, рожу вам здоровых детей и воспитаю их. Помогу в любых начинаниях. Это мой долг. А любовь… Я царская дочь. Мне говорили, что любви в моей жизни может и не быть.

Дон Хуан склонился над тонкой рукой девушки.

– Так вы согласны?

– Да, ваше высочество.

– Вам будет тяжело, государыня.

– Вам тоже, ваше высочество. Но я уже поняла на примере своей семьи, что вместе можно преодолеть все, что угодно. Говорили ведь вам о венике, который легко сломать по прутикам?

– О да.

– Надеюсь, мы будем прочной связкой.

Второй поцелуй руки вышел куда горячее первого. Синие глаза встретились с черными, и пакт был заключен.

– Я тоже на это надеюсь, Мария.

Пусть она не Любава, но она встанет за его спиной и вырастит его детей. Разве этого мало? У девушки сильный характер и крепкая родня, это важно. Да, вместе они справятся.

Так что весной протопоп Аввакум обвенчал еще одну пару. Тихо-тихо царевна Мария выходила замуж за дона Хуана Хосе де Астурия.

– Ryska varelse!!!

– Skar dem!!!

– Lamna!!![18]

Шум, гам, крики…

Что такое бунт в городе?

Это страшно. Именно таковой вспыхнул в Риге. А и было от чего.

Русским городом Рига не была никогда. Ганзейским портом – была, вольным городом – была, польским городом тоже, с 1622 года – так и шведским, но не русским. Понятно, что русских там единицы, да и отношение к ним… своеобразное.

А как можно относиться к тем, на ком безбожно наживаешься, покупая задешево товары и перепродавая втридорога? С опаской, с неприязнью, с пренебрежением…

А тут – такое!

Русские завоевали Ригу, привели солдат и принялись насаждать свои порядки. Первым делом поставили несколько православных церквей. Организовали за городом какие-то площадки для обучения солдат, начали строить нечто вроде школы для детей, посещать которую было пусть не обязательно, но…

Школа все одно не пустовала.

Всегда найдутся люди, которые захотят приспособиться к новой власти и примутся мести хвостами. Нашлись такие и в Риге.

Но это бы ладно! И не такое переживали.

А вот другое…

То, что русские привели свои корабли, и русские купцы, вместо того чтобы, как от века заведено, перепродать свои товары и уехать, принялись отправлять пеньку, лес и прочее сами?! Поставили свои склады, кое-кто и лавки завести собрался?!

Разве ж можно такое спускать?! Никак нельзя!

Ради прибыли купцы готовы на все. А придавить конкурентов? Да милое дело!

Так что собрались десятка два почтенных купцов, подумали о жизни, скинулись деньгами на хорошее дело – и замелькали по городу то там, то здесь люди с бегающими глазами. Ходили по кабакам, поили народ, задавали неприятные вопросы про русских.