Бунты, направленные на свержение правящей верхушки Цитадели Мудрости и лишение привилегий изобретателей и до того почти подавленные, окончательно стихли после того, как в одном из трактиров разгорелась очередная драка. Остатки мятежников решились нанести последний удар, собрали все силы и напали на отдыхающих людей короля. Регент, чьи нервы и без того уже успели потрепать, приказал найти всех бунтовщиков, участвовавших в драке и сумевших сбежать, и в один день разом их повесить.

Таким образом, с мятежами, по крайней мере с организованными и представляющими опасность, было покончено. Но, пока новая проблема в лице Культа Первых всё ещё распространялась по королевству, вздохнуть спокойно времени не было.

Кайрусу предлагали взять перерыв или выполнять поручения, которые не будут напоминать ему о недавней утрате, но он отказался. Палач вытягивал информацию из пленённых фанатиков наравне с другими карающими дланями Его Величества, и всеми его жертвами до сего момента оказывались мужчины.

В этот день, придя в помещение, давно ставшее вторым домом, он ожидал встретить очередного глупца, утверждающего, что он умрёт ради своего благого дела и вернёт Высшим их земли, – они начинали кричать это с порога, малая часть шептала это всё время и проклинала любого, кто явится к ним. Но в этот раз своей участи ожидала молодая женщина.

Привлекательная светловолосая особа. Через её пыльные и подранные мешковатые одежды с трудом просматривалась фигура. Босые ноги с тонкими щиколотками и изящные руки привлекали внимание, но более всего Кайруса поразило то, что женщина спала, хоть и лежала на толстом, грубо обтёсанном деревянном столе. Четыре кожаных ремня удерживали её руки и ноги, ещё два фиксировали тело и шею, но даже в столь неудобном положении она мирно спала, словно не боялась предстоящих мучений.

Палач не видел её раньше – значит, отправленные вчера Серые рыцари не зря потратили своё время. Стражники, стоило Кайрусу закрыть за собой дверь, грубо вернули пленницу в суровые реалии жизни, выплеснув на неё ведро воды.

– Уже? Пора? – Женщина широко распахнула серые глаза.

Кайрус ожидал совсем других слов. Пленница не казалась ему умалишённой, может, потому, что он редко был вынужден причинять вред женщинам, а может, потому, что на него не посыпались обвинения и проклятия. Казалось, что её не интересует собственная участь.

– Наша помощь потребуется? – подал голос один из воинов. Они предпочитали покидать помещение и не объявляться, если палач не нуждался в их услугах. С какой-то стороны Кайрус понимал их – далеко не каждому его работа приходилась по душе.

– Я позову вас, если в том будет необходимость.

Отправленные Его Высочеством в помощь с охотой покинули камеру и плотно закрыли за собой дверь. Палач направился к своему столу, в его обязанности входило также и письменное сопровождение всего процесса.

– Назовите своё имя.

– Тебя, верно, не учили, что сначала воспитанный мужчина должен поздороваться? – ничего в голосе не выдавало душевных болезней, и палач на мгновение растерялся. – Вижу, что не учили. Моё имя Тимая. А тебя мне как называть?

– Моё имя не имеет значения.

– Что ж, пусть так. Не имеет значения, ты собираешься делать со мной то же, что с моей семьёй и друзьями? Я была на площади, когда казнили Бюра и Цвога, и видела, что стало с ними. Я стояла в первых рядах. Они долго страдали?

– Среди тех, кого я допрашивал, никого с такими именами не было.

– Допрашивал, значит. Регент называет это именно таким словом? Звучит менее угрожающе, чем выглядит, да?

Отвечать на провокацию не стоило, Кайрус знал. Он промолчал и записал имя женщины.

– А кого ты истязал? Ах да, допрашивал. Ротма? Валла? Нгора? Лио?

– Для тебя это имеет значение? – Кайрус решил, что пора перейти на менее вежливое общение с этой пленницей.

– Да.

– Ротма и Нгора.

– А остальные достались не тебе?

– Нет.

Тимая замолчала. Он не видел отсюда, смотрит она в потолок или закрыла глаза. Но она не спала.

– Скучно тебе, наверное, было с Ротмом? – вновь подала голос женщина. – Он всегда был слабаком, он шёл за своим братом Цвогом и, пожалуй, только поэтому присоединился к нам. При первой же опасности норовил сбежать. Я уверена, стоило тебе показать ему любой из инструментов, как он тут же обделался и выболтал, где мы прячемся, верно?

– Верно.

– Я знала, что он выдаст нас. Я предлагала Цвогу избавиться от него, прогнать, на худой конец, но нет. Я бы и сама с ним разделалась, когда Цвога схватили королевские псы, но не успела – вы добрались до него раньше. Он мёртв?

– Пока нет.

– Жаль. Но он не поможет вам, он мало знает – с трусом никто не делился ничем важным, и всё, чем он мог навредить, он уже сделал. А Нгор был покрепче Ротма, да? Уверена, тебе пришлось изрядно попотеть, чтобы выудить из него хоть что-то.

– Ты хорошо знаешь своих друзей, – уклончиво ответил палач.

– Ещё бы! Я с ними уже не первый год.

– Вы называете себя Посланниками Первых?

– Да, хоть что-то ты узнал.

Кайрусу не нравилось, что его не покидало ощущение, будто сейчас на столе лежит он, а Тимая смеётся над его положением. Подобного ещё не случалось.

– Вы наводите смуту в городе, похищаете людей, выступаете против Его Величества и известных всем законов и устоев…

– Мы не выступаем против короля. Не имеет значения.

– Твои шутки здесь неуместны. Ты будешь продолжать называть меня так?

– Пока ты не скажешь другое имя – может, оно понравится мне больше.

– Зачем оно тебе?

– Я хочу знать, кто будет истязать меня, надеясь, что я выдам свою семью и предам смысл моего существования. Я ведь не прошу отпустить меня или не причинять мне боли. Могут быть у обречённой на пытки и казнь свои маленькие желания? Я ведь выйду отсюда лишь затем, чтобы меня повесили, сожгли или иным способом убили на площади?

Отношение к женщинам у палача, как у любого нормального мужчины, было отличным от отношения к мужскому роду. Если бы так с ним говорил любой другой пленник, кто угодно из тех, с кем Кайрус имел дело, то подобная провокация бы не удалась. Но для Тимаи он решил пойти на небольшую уступку.

– Да, ты права. Хорошо. Кайрус.

– Кайрус… Хм, а «не имеет значения» звучало интереснее. Что ж, Кайрус, ты не очень-то многословен. Разве тебе не положено задавать мне вопросы и всячески убеждать покаяться? Сейчас я выполняю твою работу и сама себя разбалтываю.

– Пока ты справляешься и без меня. Я вступлю в дело, когда ты решишь молчать.

– Умно. Кайрус, мы не выступаем против короля, лично против мальчика на троне мы не имеем ничего. Мы против всех тех, кто называет себя правителями и занимает место истинных властителей нашего мира.