Островное царство поставляло в Королевец вискозу и кирзу, закупая там готовый продукт. Часть производства кирзовых сапог и солдатской формы, конечно, была организованы и в Петербурге, на случай блокады острова, что пока смотрелось невероятно, но, чем чёрт не шутит… Однако массовые поставки кирзовой обуви и дешёвой одежды и тканей на европейские рынки шли из Королевца. Там же обувь и вискозные ткани красили дешёвыми анилиновыми красителями, добавляя яркий востребованный антураж популярному товару. Аналогично кооперировались две братские страны и в удобрениях, обменивая фосфорные удобрения из Западного Магадана, созданные на основе апатитов и нефелинов, на азотно-калийные удобрения Новороссии, выработанные из американской селитры.

Стараясь максимально удешевить промышленное производство Новороссии, Головлёв и Корнеев изначально развивали на острове высокоточное производство и станкостроение. Это направление не давало сиюминутных прибылей. Откуда в средневековой Европе появятся покупатели фрезерных станков или подшипников? Но в долгосрочной перспективе упор на передовые технологии позволял остаться Новороссии лидирующей по технике и вооружениям страной в мире на многие годы вперёд. Западный Магадан изначально ставил акцент на развитии лёгкой промышленности, на получении быстрых и постоянных доходов при продаже «вечного товара», который будет востребован всегда, во все времена, во всех странах. Для производства, которого не нужны длинные технологические цепочки и дорогостоящие невосполнимые ресурсы. Зато изготовление и продажа недорогой обуви, одежды, продуктов питания, предметов роскоши выводили подданных Елены Александровны на высочайший уровень жизни в средневековой Европе. Уже сейчас и сразу, а не в далёком светлом будущем, как привыкли слышать обещания жители России в двадцатом и двадцать первом веках.

Так вот, вокруг границ благополучного и богатого Западного Магадана, в соседних странах в 1591 году началась настоящая неразбериха. В Польской империи после смерти Стефана Батория, умершего не в 1586 году, как в реальной истории, а в 1589 году, – лишних три года он прожил благодаря вмешательству магаданских лекарей, – второй год не могли избрать короля-императора. Основным претендентом был сын шведского короля Юхана – Сигизмунд, воспитанный добропорядочным католиком. Однако против такой кандидатуры была вся православная шляхта (при подаче агентов влияния Новороссии), активно выдвигавшая кандидатуру Иеремии Вышневецкого. Учитывая, что за шесть лет существования православной Польской империи православная шляхта набрала большой вес, шансы быть избранным на трон у Сигизмунда падали с каждым месяцем.

Тут и случилась своевременная смерть шведского короля Юхана, он умер, как положено, в 1591 году, оставив единственного законного наследника – Сигизмунда. Тот быстро сообразил, что быть наследным королём Швеции, одной из богатейших стран Европы, гораздо лучше, нежели бороться за сомнительные лавры польского императора. Он сразу перебрался на родину, где за пару месяцев был коронован риксдагом новым королём Швеции. В оставшейся «без присмотра» Польской империи начались беспорядки, сопровождаемые плотным агентурным контролем со стороны Новороссии и Западного Магадана. Семь лет назад освобождённая Стефаном Баторием от турецкого ига Венгрия, оказавшись без короля, восстала, требуя независимости. Оккупированная шведами Великопольша тоже вспыхнула восстанием, поляки успели забыть за пятнадцать лет жестокую силу шведских войск. Часть Польской империи, когда-то бывшая Великим княжеством Литовским, будущая Белоруссия, внезапно захотела выйти из состава Польской империи, воспользовавшись семилетним отсутствием «руководства» империи, перенесшего столицу в венгерскую Буду. За семь лет литвины успели распробовать положительные черты сотрудничества с магаданцами, убедились в их крепком союзе с Русью. И с помощью новороссийских агентов влияния хватило возможности убедиться в пользе и выгоде союза с Петербургом и Москвой.

Не бунтовали лишь южные православные земли бывшей Молдавии, Валахии, Трансильвании, находившиеся под управлением православных, в большинстве своём шляхтичей. За годы правления Стефана Батория эти края, как ни странно, заметно разбогатели и улучшили свою жизнь, даже простые крестьяне. Нефть, зерно, овощи, фрукты, в изобилии поставляемые в Западный Магадан и Новороссию, давали возможность южной части Польской империи богатеть год от года. Да ещё выверенная политика православной шляхты, согласованная с Новороссией, по обучению всех подданных, от простого крестьянина до богатого торговца, включая их детей, русскому языку, счёту и письму. Бесплатно, разумеется, за счёт отчислений из Новороссии. Там же, в южной части Польской империи, сказалась общая вера – православие, смазывавшая национальное различие более важным в Средневековье общим вероисповеданием. Да и агенты влияния русов на юге боролись за сохранение империи, пусть не Польской, но православной.

К осени 1591 года центральная Европа бурлила, скатываясь в новую затяжную войну. Новопомазанный шведский король Сигизмунд не рискнул отменить государственное православие, не имея большого числа сторонников на это экономически невыгодное мероприятие. Но из католичества не вышел, отвлекая внимание подозрительной части подданных от своей особы армейской операцией в Великопольше. Туда срочно направили шесть полков для подавления восстания самыми жестокими методами. Большее количество войск Сигизмунд опасался отправлять, оставив их для охраны столицы своего королевства. Однако за пятнадцать лет магаданские ружья расползлись по всей Европе, и непобедимые полтора десятилетия назад шведы оказались перед лицом дерзкого и бесстрашного противника, вооружённого равным со шведами оружием, умеющего стрелять и знающего местность лучше шведов. Подавление восстания затянулось и надолго, протекая с переменным кровавым успехом.

Польская часть Венгрии тоже оказалась охвачена кровавой гражданской войной, в которой венгерское дворянство дралось с католической шляхтой, и отступать никто из сторон не собирался. Шляхте просто некуда было отступать, и многие из поляков это прекрасно понимали, исповедуя принцип «победить или умереть», иного выхода для них не было. Православные шляхтичи кое-чем оказывали помощь своим собратьям, но в большинстве своём оставались на юге, сохраняя свои позиции. Благо основания для этого появились, турки уже поглядывали на левый берег Дуная, не скрывая намерений вернуть свои земли. Тут пришлось поработать Николаю Кожину, договорившись с Буджакской Сечью о небольших совместных манёврах с Новороссийской Дунайской флотилией. Турки, насмотревшись на лихие рейды катеров и тренировочные высадки казачьих десантов пока на свой же, левый, берег, сидели ровно. Видимо, молниеносная по меркам шестнадцатого века война Новороссии против мощнейшего государства христианского мира – Священной римской империи, закончившаяся внушительной победой, произвела должное впечатление на султана Мурада.

К Рождеству сильный ход сделала Русь, Иван Грозный показал Европе, что остался в силе и вполне способен на самостоятельные политические действия. Литовское княжество вошло в состав Руси, а русская армия вышла на границы со шведской Польшей и Западным Магаданом. Тут сыграли роль многие факторы, начиная от многолетней агитационной работы русских, магаданских и новороссийских агентов влияния, заканчивая жестокими действиями шведской армии в соседней Великопольше. Литвины опасались своего захвата шведами и первоначально прощупывали возможность унии с Западным Магаданом. Но наместник Елена Чистова твёрдо отказалась от подобного слияния, прямо рекомендуя Русь. Те же рекомендации подтвердили агенты Новороссии, после чего у Литовского княжества особого выбора не оставалось, запорожцев они традиционно боялись. Общим решением сейма Литовское княжество навечно вошло в состав Московской Руси, без каких-либо волнений и бунтов. Все недовольные русским влиянием давно перебрались в Польскую империю или Вену.