Это уж была полная фантазия – я совершенно не обладал его талантами. Скорее всего, он принял моё желание помочь за мысленную взаимосвязь между ним и мной. На выступлениях люди часто пытались поймать его на ошибках, а не помогать. А когда кто-то ему стал помогать, он этому не поверил и решил, что это ничто иное, как сильная мысленная связь. Он наговорил про меня много лестных вещей, которые я уж и не помню. Но одна фраза всех удивила:

– И ещё! Я вижу его будущее. Пройдёт примерно десять лет и этот молодой человек уедет далеко-далеко, увидит много разных стран и жизнь его сильно изменится.

В 68-м году для простого жителя СССР, вроде меня, даже разок съездить заграницу, не то что – во «много стран», было несбыточной мечтой. Поэтому весь зал, и я в том числе, приняли этот пассаж, за комплимент, но не более – поди проверь! Однако так и произошло. Через 9 лет я уехал из СССР и на сегодняшний день побывал уже в 50 странах. Я поблагодарил его за добрые слова и когда направился на своё место, он мне шепнул:

– Пожалуйста, после концерта зайдите ко мне, мне надо с вами поговорить.

Когда представление закончилось, я отвёл бабушку на улицу и просил меня подождать. Около неё сразу же собралась небольшая толпа – спрашивали, правду ли Мессинг про неё говорил? Тем временем я пошёл за кулисы, где вокруг уставшего артиста собрались какие-то женщины с детьми, явно нездорового вида. Они, вероятно, считали его божьим человеком и просили, чтобы он возложил свои магические руки на головы их болящих чад. Мессинг молча так и делал, под присмотром его верного стража – Ивановской, которая зорко следила, чтобы его ненароком не толкнули или как-то ещё не обидели. Я ждал пока он от них отделается. Потом он меня увидел и уволок в дальний угол, подальше от всех. Мы уселись и он сказал:

– Вы сами не понимаете, но у вас есть талант медиума. Вам надо над собой работать. Я вам буду помогать и вы многого добьётесь. Я вам пришлю свою фотографию и вы, глядя на неё, будете мне посылать мысленные сообщения. Мы будем общаться мысленно. Дайте мне ваш адрес. Как вас зовут?

– Яша Фрейдин.

Услышав моё имя, Мессинг неожиданно пришёл в невероятное возбуждение, он вскочил со стула и закричал:

– Что вы сказали?! Фрейдин?! Не может быть! Это судьба! Я так и знал! Я с самого начала это почувствовал, когда вы поднялись на сцену! О, это судьба! Я знал!

– Я не понимаю, какая судьба? Что вы знали?

– Имя! Имя! Я вам сейчас всё объясню. Когда я был совсем молодой, я два года жил в Вене и встречался с великим Зигмундом Фрейдом. Я приходил к нему домой, мы делали много опытов. В те годы это был мой самый лучший индуктор. Мало того, это был мой учитель! И вдруг сейчас, через много лет – вы! Там был Фрейд, здесь Фрейдин – мой лучший индуктор! Это знак свыше, это судьба! Это цепочка через годы: он – я – вы. Он был мой учитель, а вы будете мой ученик! Теперь вы понимаете, что это судьба?

Было ясно, что совпадение имён для этого мистика имело символический смысл и переубеждать его я не стал. Да и не смог бы. Я кивал и соглашался. Он продолжал:

– Мы с вами будем делать опыты по телепатии. Когда вы получите мой снимок, каждый день ровно в 3 часа дня внимательно смотрите на него, думайте обо мне и мысленно передавайте мне какое-то сообщение. Где бы я не находился, в это же время тоже буду думать о вас. Когда я получу ваше мысленное послание, напишу вам письмо, чтобы вы сравнили и мне написали. Хорошо?

Мне такой опыт не казался чистым и серьёзным, но до науки ли тут было? Мне было забавно и интересно пообщаться с таким необычным человеком и потому у меня не было ни малейшего желания с ним спорить. Пусть будет, как он хочет. Попробуем.

Подошла Ивановская и строго мне сказала:

– Вольф Григорьевич устал, ему надо отдыхать. До свидания.

Я написал в его записную книжку свой адрес и телефон, мы тепло попрощались и я ушёл. Он крикнул мне вдогонку:

– Передайте привет вашей матушке!

Дней через десять, я получил от Мессинга письмо из Воркуты, где он был на гастролях. В конверт была вложена эта фотография. На её обратной стороне была многозначительная надпись: «Яков, мысленно я с вами». Письмо было написано женским почерком. Скорее всего, писала Ивановская под его диктовку. В письме он давал мне подробные указания, как проводить с ним телепатические опыты, а в конце приписал: «Я хочу, чтобы вы были уверены в своих способностях, я их вижу, чувствую и верю в них. Передайте привет вашей матушке».

Как он и хотел, в следующую среду, в 3 часа дня я пошёл в городской парк и уселся на скамейку, держа в руках его фотографию. Решил быть по отношению к нему предельно честным. Была поздняя весна, снег уже стаял. По дорожкам ходили голуби и среди них под присмотром своей мамаши бегал малыш в синей вязаной шапочке. Я подумал – пусть это и будет моим объектом. Я смотрел то на фото, то на малыша и совершенно точно следовал инструкциям. Но, разумеется, ничего не вышло. Через неделю я получил от Вольфа Григорьевича письмо, где он писал, что мысленно видел, как я смотрю на свои наручные часы, а о малыше и голубях там не было ни слова. Мне было неловко, хотя я и был уверен, что ничего не получится. Я ответил ему весьма туманно и ободряюще. Вскоре я прилетел в Москву и позвонил ему по-телефону. Он оказался дома, позвал меня в гости и мы встретились. Так мы с ним пери одически виделись в последующие лет пять, когда я бывал в Москве, а он в те дни не уезжал на гастроли.

В один из моих приездов, мы с ним сидели на кухне за столом в его маленькой квартире на Новопесчаной улице, что недалеко от Ленинградского Проспекта. Пили чай с малиновым вареньем, а он при этом ещё непрерывно курил папиросы «Казбек». Он вообще много курил и мне кажется это и было причиной его сосудистой болезни ног и смерти в 1974 году. Угощала нас Ираида Михайловна, сестра его покойной жены. Ираида была дамой властной, суровой и старалась управлять всей жизнью Вольфа Григорьевича. Возражений она не терпела. В быту Мессинг был человек мягкий, уступчивый и конфликтовать с ней не хотел. К телефону он сам никогда не подходил, трубку брала она, а потому я старался быть с ней повежливее, иначе к нему она бы меня не подпускала. Когда мы с ним беседовали, она порой комментировала и вставляла в разговор своё мнение. Мы только кивали, и вежливо поддакивали, чтобы её не дразнить. Однажды я его спросил:

– Вольф Григорьевич, я прочел в журнале ваши воспоминания и многое мне там непонятно. Какие-то совершенно невероятные истории. Вот скажите, было такое, как вы ребёнком внушили кондуктору в поезде, что кусочек газеты это билет, а он поверил? А может вы ничего и не внушили, а просто вид у вас был жалостный и несчастный, и добрый кондуктор пожалел нищего мальчика под лавкой? Я думаю это более реальное объяснение, чем внушение. Или вот совсем уж странно – как вы без пропуска прошли сначала в Кремль, а потом в кабинет к Сталину, а он на это только удивился. Никак не могу в это поверить! Да если бы такое было, вам бы после этого и минуту не прожить! Он бы вас немедленно уничтожил! Разве это могло быть на самом деле?