— Шестьдесят кило помножить на скорость пополам… — бормотал проснувшийся Коля. — На скорость пополам… Боже, сколько же это?!

Пашка давил на педали что было сил, но штанга настигала. Велосипед метался по дороге. Я попытался было распутать узел на его седле, но без кусачек сделать это было невозможно. Когда же расстояние между нами и спортивным снарядом сократилось до двух метров, нервы Игоря не выдержали.

— Спасайся, кто может! Братки! Делай, как я! — вскричал он и, обхвативши сейф, с кастрюльным грохотом вывалился на дорогу. Недолго думая, я сиганул следом.

Велосипед встал на дыбы. Кувыркаясь по асфальту, я видел то Пашку, безуспешно пытающегося выдернуть защемленную в цепи штанину, то моих друзей, все еще парящих в воздухе, потом я врезался в Игоря и остановился. Было слышно, как штанга со скрежетом настигла велосипед, и оба они, проломив заграждение, загрохотали вниз по камням.

Воцарилась тишина.

Игорь спешно нас собрал, выстукивая всех своим кулачищем на предмет выявления переломов. Таковых не оказалось, как не оказалось среди спасшихся и виновника катастрофы. Кто-то вспомнил, как он, падая в пропасть, силился выскочить из штанов, а Командор даже слышал крик при падении. Подобрав с асфальта чудом уцелевшую половинку некогда целого бинокля, Игорь подошел к краю пропасти и посмотрел вниз, где вперемешку валялись останки велосипеда, штанги и, по-видимому, Пашки. Весь путь падения был усеян банками, пакетами и прочим скарбом. Из-под горкой рассыпавшихся «блинов» синели Пашкины шаровары. Над местом крушения уже кружил вестник смерти — черный ворон.

— Кыш! Кыш! — Игорь затопал ногами и бросил в птицу биноклем. Окуляр ударился о камень и взорвался миллионами стеклянных брызг, искрами блеснувших в солнечных лучах.

— Кар-рамба! — на все ущелье громыхнул «ворон». — Сдур-рел, Командор-р?!

— Э, да это Флинт летает! — Коля оттащил Игоря от края обрыва.

— А где Пашка?

— Там он, хлопцы, внизу, — всхлипнул Игорь. — Вдребезги, понимаешь, в лепешку… А все штанга проклятая! Говорил я ему… Помните, у Высоцкого: «…И примешь ты смерть от коня своего!» Не послушал он меня, убился… Только крикнуть и успел…

— Может, это не он кричал? — робко предположил Олег.

— Скажешь тоже! не он… — обиделся Игорь. — Да ты хоть знаешь, ЧТО он крикнул? То-то! А ты — «не он»… Эх, Паша, Паша…

— Надо спуститься, посмотреть, — предложил Коля.

— Спустимся…

Неожиданно за моей спиной послышался громкий всхлип.

— Крепитесь, друзья! — Игорь вытер слезу рукавом. — Я и сам… плачу… Хороший он был, а? Ох, хороший! И спорт любил, и это… погулять был не дурак. Спи спокойно, Паша, Родина тебя не забудет…

— Жа-алко… — подтвердил все тот же голос у меня за спиной.

Обернувшись, я остолбенел. И было от чего! Там стоял не кто иной, как Пашка, правда, без штанов, но в остальном вполне невредимый, разве что вмятин на бидоне прибавилось. Все, кроме Игоря, замерли, разинув рты, — Хозяин все еще глядел вниз и машинально бормотал: «И Пашку жалко, да и вообще…» Олег подергал Игоря за рукав, тот обернулся и вытаращился на «погибшего». Паша был в одних трусах и бидоне, а потому под взглядом Предводителя почувствовал себя неуютно.

— Та-а-ак! — изменившимся, не сулившим ничего хорошего тоном протянул Игорь. — А тебе чего жалко?

— Себя жалко, — всхлипнул тот. — Сколько слов красивых… Я и не знал, что я такой хороший. А представляете, вдруг я и в самом деле упал бы? — Паша вздохнул и покосился на обрыв.

— Нашел кого жалеть! — задохнулся Командор. — Мы же по твоей милости по миру пойдем! Ты же нас без куска хлеба оставил! Ты же… Ты… — Игорь мучительно подыскивал подходящие слова, не находил и от этого лишь приходил в еще большую ярость и раздувался, словно рыба-еж. Мы еле успокоили его, пообещав собрать все до крошки.

Пока мы спускались вниз, Пашка рассказал нам, что с ним произошло. Оказывается, перед падением он ухватился за дорожный столбик, и просторные шаровары слетели с боцмана вместе с башмаками и велосипедом. Отползя в сторонку, он некоторое время отлеживался, а услыхав, что кто-то там разбился, подошел к обрыву и присоединился к плачущим, пока не понял, что хоронят его самого, и тут уж зарыдал в три ручья.

— Что ж ты кричал тогда? — Олег с подозрением покосился на Пашу.

— Я кричал? — удивился тот. — Я не кричал.

— А я что, я ничего! — каркнул вертевшийся под ногами галчонок. — Я спал, упал, пр-роснулся — никого… А что, нельзя, что ли?

Налегке. Дорога на северо-запад. Брошенная повозка. Среди стада. Дьявол во плоти. Тягловая сила. Вперед и с песней.

Велосипед расплющило в лепешку.

Спасенные вещи легко уместились в одном рюкзаке. Он, правда, тоже был в плачевном состоянии — из многочисленных прорех то и дело сыпались мятые конфеты, сухари, плавленые сырки и крошки печенья. Рад этому был один лишь Флинт. Зато сейф оказался в полной сохранности — дверцу заклинило, но и только. Игоря это даже устраивало — меньше приходилось опасаться за содержимое.

Был полдень, когда мы наконец тронулись дальше. Шоссе километра через три круто свернуло направо, и мы продолжили свой путь по грунтовке, двумя колеями уходившей на северо-запад. Было немного пыльно, но довольно весело — Паша, например, тотчас бухнулся на четвереньки и принялся ползать в высокой траве, собирая земляных блох и жуков-стафилинов. Несколько раз, встречая змей, он высоко подпрыгивал и уползал в сторону, пока не исчез наконец в зарослях акации, откуда доносилось мирное журчание ручья.

Олег, совершенно очарованный местными красотами, практически без умолку цитировал различных поэтов-классиков: Су Ши, Басё, Ли Бо, какого-то не то Бусона, не то Босуна и почему-то — Пушкина, А. С. Впрочем, в такой компании мы его не сразу опознали, Игорь, помнится, даже спросил у Олега: «Пуш Кин… китаец, что ли?» Командор шествовал впереди и что-то бубнил под нос — то ли напевал песню, то ли подсчитывал убытки. Ближе к вечеру рыскающий по окрестным кустам Пашка обнаружил брошенный у дороги фургон, в котором и решили заночевать. Рядом валялись обломки деревянных ящиков, а чуть поодаль высилась копна душистого клевера. Через несколько минут перед фургоном уже пылал жаркий костер, а в котелке кипела вода. Дно повозки завалили сеном и, подкрепившись чаем с печеньем, полезли спать. Далекие звезды заглядывали внутрь сквозь дыры в пологе, обещая хорошую погоду на завтра.

Ранним утром я проснулся от сильного толчка. Кто-то большой и тяжеловесный терся об угол фургона так, что ветхое сооружение ходило ходуном. «Не иначе, Игорь проснулся!» — подумал я, но тут же изменил свое мнение, поскольку внутрь просунулась широченная морда с влажным носом и грустными карими глазами.

— Ба! — вскричал, проснувшись, Коля. — Корова! Неужто мы на пастбище заночевали?

Он выбрал наиболее аппетитный клок сена, скормил его животному и полез наружу, торопливо позвякивая котелком.