— Миску? Для чего?

— Найди и принеси.

Марк кинулся выполнять поручение, пробираясь сквозь толпу. Вскоре он появился вновь с небольшим оловянным тазом.

— Одолжил у цирюльника, — сказал он. — Нужно будет вернуть.

Кефа спустился и набрал в таз воды из фонтана. Он сделал над ним какой-то знак. Затем стал пробираться сквозь толпу, осторожно неся таз, чтобы не пролить воду. Марк и Симон шли следом.

Они дошли до того места, где разбился бюст. Лавочник и его сын рыдали, вцепившись друг в друга. Вокруг собралась небольшая группа утешителей, дающих бесполезные советы. Осколки глиняной посуды были разбросаны на расстоянии нескольких ярдов.

— Скажи, чтобы они собрали все осколки и сложили их в кучу, — обратился Кефа к Симону.

Симон поднял вверх брови, но сделал, как его просили.

Неохотно, с саркастическими комментариями, они начали собирать осколки. Кефа заставил их смотреть внимательно, чтобы не пропустить ни единого. Когда осколки были собраны в кучу, он повернулся к Симону.

— Я делаю это для них, — сказал он. — Прошу тебя не мешать мне.

— Мешать? О чем ты?

Кефа вскинул голову, — видимо, молился. Потом, зачерпнув немного воды из таза правой рукой, опрыскал глиняные черепки.

Что-то дрогнуло в воздухе, слишком быстро, чтобы увидеть, что это было.

На земле стояли четыре глиняных горшка для приготовления пищи, ваза для цветов, кувшин с бордюром, изображающим Бахуса и Ариадну, и большой бюст Нерона. Нос был слегка отбит.

У Симона волосы встали дыбом.

Толпа за его спиной начала скандировать: «Сифа! Сифа! Сифа!»

Кефа улыбался. Его знания греческого хватало, чтобы понять это.

— Теперь твоя очередь, — сказал он.

— Как ты это сделал? — недоверчиво посмотрел на него Симон.

— Я ничего не делал, — сказал Кефа. — Бог сделал все моими руками.

— Если бы ты не был таким упрямым занудой, — сказал Симон, — мы могли бы стать друзьями, ты и я.

— Как огонь и вода. Теперь твоя очередь.

Они пошли обратно к фонтану. Симон с ненавистью отметил, что лосось по-прежнему плавал в воде.

Толпа продолжала скандировать имя Кефы. Симон оценивал свой репертуар. После последней демонстрации требовалось что-то сенсационное.

Кефа наблюдал за ним.

— Ты можешь поднимать из мертвых? — небрежно спросил Кефа.

— Какой в этом смысл? — сказал Симон. — Они все равно потом умрут. Кроме того, это разрушительно для общества.

— Так ты можешь?

— Нет, — сказал Симон, — и ты не можешь.

— Это как сказать.

— Тогда сделай это.

— Ну нет. Сейчас твоя очередь.

— Более того, и ты со мной в этом согласишься, в данный момент никого из мертвых на Форуме нет.

— Тогда убей кого-нибудь, — сказал Кефа.

Симон посмотрел на него. Глаза немного потемнели. Да, он сказал это.

— Ты предлагаешь, чтобы я кого-нибудь убил?

— Я слышал, маги способны убить словом.

— Это так.

— Тогда сделай это.

— Было бы интересно попасть на суд к Нерону по обвинению в убийстве, — сказал Симон, — но это развлечение не для меня.

— Можешь быть уверен, — сказал Кефа, — что если ты способен убить человека словом, я способен словом поднять его из мертвых.

— Ну конечно, — сердито сказал Симон. Он был загнан в угол. Обычный блеф — но он не мог сказать об этом открыто. — Хорошо устроился! — проговорил он. — Единственное, на что ты способен, — это чинить вещи. Другие люди должны сперва разбить их.

— Публика теряет терпение, — сказал Кефа. — Ну так как?

Взгляд Симона упал в этот момент на Марка. Блеф или нет?

— Возьмем мальчика, — сказал он.

— Нет-нет, ни в коем случае, — запротестовал Кефа.

— Разве? — сказал Симон.

Они смотрели друг на друга. Кефа неохотно кивнул.

Симон жестом подозвал Марка.

— Это не больно, — сказал он. — Закрой глаза и подумай о своей маме.

Он крепко сжал голову мальчика в своих ладонях и держал ее так, считая удары пульса, пока не дошел до десяти. Потом наклонился и тихо шепнул на ухо Марку длинное слово. Очень медленно, как только он отпустил руки, очень медленно и грациозно мальчик начал сползать вниз, как кукла, согнувшаяся под невидимым грузом. Он опустился на колени, упал вперед и остался лежать в пыли у подножия фонтана.

Некоторое время Кефа стоял неподвижно. Затем бросился к Марку и перевернул его на спину. Лицо было очень бледным и спокойным. Кефа сердито отталкивал столпившихся вокруг людей.

— Отойдите назад, — крикнул Симон. — Освободите ему место.

Кефа молился. Симон видел, как по его лицу струится пот. И слезы. Кефа молился так, словно у него разрывалось сердце. Потом он наклонился и поднял правую руку мальчика.

— Марк! — громко позвал он, и что-то в его голосе поразило Симона.

Пауза. Потом бледные щеки слегка порозовели, будто их тронула заря. Мальчик зевнул. Он открыл глаза, покраснел до корней волос от неловкости и вскочил на ноги.

Толпа ликовала. Симон вспомнил, но слишком поздно, что никто не объяснил людям происходившего.

Они с Кефой стояли рядом и смотрели друг на друга. Симону вдруг захотелось пожать Кефе руку.

— Ну, — сказал он бодрым голосом, — что будем делать дальше?

— Без сомнения, — сказал Кефа, — этого достаточно. Я только что вернул мальчика к жизни, чего ты, по твоему собственному признанию, сделать бы не смог.

— Но он не был мертв, — сказал Симон, горячась. — Ты что думаешь, я идиот?

— Я думаю, ты лжец, насмешник, обманщик и плут, — с горечью сказал Кефа.

— Было бы лучше, если б я оказался убийцей? Это в большей бы степени отвечало твоим целям, так? Я нужен тебе, Кефа. Почему ты не хочешь в этом признаться? И тогда мы оба могли бы разойтись по домам.

— Ты безумец, — сказал Кефа.

Толпа, не понимающая, о чем идет речь и не вполне уверенная в том, что произошло у нее на глазах, требовала объяснить, действительно ли мальчик был мертв.

— Он не был мертв, но он не был и жив, — ответил Симон.

— Как это понимать? — спросил кто-то недовольно.

— В доме за углом вчера ночью умер человек, — вызвался услужливый парень. — Они вот-вот будут выносить его. Давайте я скажу, чтобы несли сюда.