– Здесь другие имена, я должна открыть еще одну дверь? На этой написано Крис Каллаган. Я открываю.

– Что он делает?

– Он скачет в атаку на лошади с саблей в руке, перед ним вражеские отряды. Я думаю, что это Гражданская война в Америке. Противник стреляет, и пуля попадает ему прямо в грудь, он падает с лошади.

– Выходи.

– Открываю другую дверь: Ахилл Батисти. Я торговец овощами в марсельском порту, и там чума. Все люди больны, я пытаюсь дойти до дома, но спотыкаюсь, все тело у меня покрыто гнойниками, легкие полыхают огнем.

– Не надо больше открывать двери в коридоре.

– Это так захватывающе. Я открываю еще одну дверь. За ней я крестьянка в Бразилии, меня зовут Валентина Мендоса, я работаю около болота, и меня жалит змея.

– Выходи и не открывай больше двери, пожалуйста. Хорошо?

– Я в коридоре.

– Прямо напротив тебя дверь, единственная в глубине. Видишь ее?

– Да, вижу.

– Иди туда, это твоя первая жизнь на Земле, и именно она нас интересует.

Проходя вперед, она читает имена своих прошлых жизней.

Она подходит к двери в глубине, надпись на ней сделана не латинскими буквами.

– Открывай эту дверь, – приказывает Давид. – Что ты видишь?

Аврору вновь охватывает волнение. Нервный тик пробегает по ее лицу.

– Я в ледяной пещере, окруженной снегами. – Она очень взволнована. – Это не гора. Такое впечатление, что я под землей, в ледяном гроте, но удивительно, что мне не холодно, я как будто нахожусь в святилище и защищена от всего плохого, что может произойти снаружи. Это ощущение защищенности очень приятно… Рядом со мной двое мужчин, молодой и постарше, и…

– Выходи и закрой дверь.

– Решай. Ты хочешь, чтобы я исследовала эту жизнь или нет?

Давид прерывает ее:

– Это та жизнь, но ты в плохом месте для ее прочтения. Ты должна войти еще раз. Когда ты снова откроешь дверь, то увидишь подвесной мост. Он позволит тебе подойти именно к этой жизни, выбрав определенную точку появления во времени. Я хотел бы, чтобы ты вошла именно в тот момент, который я тебе укажу.

– Какой момент?

– В тот момент, когда ты пережила свою самую прекрасную историю любви.

Не открывая глаз, Аврора сдвигает брови, потом выполняет.

– Хорошо, я выхожу, потом снова открываю дверь. На этот раз я вижу подвесной мост. Все остальное в тумане.

– Прекрасно. Иди прямо к этому моменту.

– Какому?

– Я хочу, чтобы ты прошла прямо к моменту, когда ты впервые увидела мужчину своей большой истории любви.

Через несколько минут ее губы начинают шевелиться, но с них не слетает ни звука. Наконец она произносит:

– Я… я в таверне. Танцую на сцене. Мне очень нравится танцевать, мое тело извивается, моя кожа влажная, волосы заплетены в мелкие косички и при каждом движении головы бьют меня по лицу. Я двигаю бедрами, мне это очень нравится. Музыка становится все ритмичнее. И вдруг я вижу среди людей, сидящих за столиками, мужчину… которого я знаю, но до этого я никогда не подходила к нему.

Давид не может удержаться от вопроса:

– Это мужчина в возрасте? – спрашивает он.

– Вообще-то я уже давно думала о нем, он такой харизматичный, такой благородный.

У Давида перехватывает горло.

– Он лысоват?

– Наоборот, у него длинные темные волосы.

– Он известен тем, что проводит биологические опыты?

– Он гораздо значительнее. Он шаман.

Давид проглатывает комок в горле:

– Ты уверена?

– Я уже видела его в таверне. И влюбилась в него с первого взгляда. Он такой красивый, элегантный, это он может разговаривать с планетой-матерью. Как я ему завидую! Я сейчас подойду к нему и скажу много хороших слов.

– Ах, так? – выжимает из себя Давид, совершенно сбитый с толку. – А потом?

– Потом мы разговариваем, я нахожу его очаровательным. Я иду с ним к нему домой, и мы занимаемся любовью.

– И как это было?..

– Замечательно. Он передает мне свою жизненную силу. Затем мы говорим с ним о его работе шаманом, он объясняет, что разговаривать с планетой – его большая привилегия. Он ощущает себя посланником своего животного вида к той сущности, которая нас приютила.

– Но… – бормочет Давид.

– Он ведет меня в пирамиду, и мы целуемся в том месте, где происходит общение. Он медленно опрокидывает меня, ласкает мои волосы и шею. Мне нравится контакт с его кожей. Это какая-то магия.

– Ну и?

– Мы занимаемся любовью в пирамиде, а у меня всегда был такой фантазм. Как будто мы занимались любовью, подключившись к нашей планете-матери. Жизнь, подключеная к жизни. Любовь, присоединенная к самому источнику всех видов любви. Я переживаю немыслимый и блаженный момент.

– Ты уверена, что… именно он… твой любовник? И что именно этот человек твой партнер в твоей любовной истории? – настаивает Давид.

– Да. Я всегда о нем мечтала. Никогда не встречала такого мужественного и блестящего человека. Он столько знает. Он учит меня входить в транс, выходить из своего тела и перемещаться в пространстве. Учит превращать свой дух во флюиды, способные перемещаться по моему желанию. Так я могу проникнуть всюду. Даже в центр планеты и подключиться к ней. Это неописуемое состояние.

Давид огорчен.

Как я мог быть таким наивным и все это время полагать, что это она? Вероятность ничтожна. Каким же я был глупцом. Мне остается только найти ее в другом месте. Нускс’ия говорила, что родственные души встречаются.

Глаза Авроры все еще закрыты, она улыбается, с наслаждением переживая свою большую историю любви. Затем ее лицо меняется, становится недовольным.

– Нет… – вскрикивает она.

– Какая-то проблема?

– Нет, нет, нет!!!

Теперь у нее насупленный вид.

– Что такое?

– Я обнаруживаю, что я у него не одна. Кроме меня, он спит с другими женщинами, даже с некоторыми моими подружками. Это невыносимо!

– Я думал, что ты ненавидишь чувство собственности и ревность?

– Все эти девушки смотрят на него, закатывая глазки!

– Лучше быть вместе с другими в хорошем деле, чем одной в плохом.

Она не отвечает и невозмутимо продолжает:

– У нас с шаманом происходит объяснение, и мы решаем остаться друзьями. Я чувствую себя разочарованной, но не хочу быть одной из всей этой орды поклонниц, это не для меня. Он говорит, что понимает меня и что никогда не забудет наших двух встреч. У меня желание дать ему пощечину.