Вслед за ним мы вошли в дом. Внезапно на меня обрушился град ударов, чьи-то сильные руки рванули из моих рук автомат.

Меня втолкнули в комнату, в которой царила кромешная тьма. Лишь по доносившимся до меня звукам я мог понять, что здесь кто-то есть еще.

Зажегся свет, и я увидел прямо перед собой сидящего на стуле Сулеймана. Он, прищурившись, разглядывал меня.

— Какая неожиданная, а от того особенно приятная встреча. А мы совсем недавно вспоминали о тебе. Гадали, где ты находишься? Шамиль совсем с ног сбился, разыскивая тебя.

Только сейчас я заметил Шамиля, который скромно сидел в уголке и не слишком любезно смотрел на меня.

— Решил навестить нашего общего друга Джахара? — продолжил свой монолог Сулейман. — Очень похвально с твоей стороны. Хотя если подумать, в такое время просто так в гости не ходят. Чего тебя занесло в этот город, от которого вскоре не останется абсолютно ничего, кроме развалин. И этого замечательного дома тоже не будет. Верно, Джахар?

Я повернулся и увидел, что за моей спиной понуро стоит хозяин пока еще существующего дома.

— Верно говоришь, Сулейман, что останется от этого дома. Федералы действует не так, как раньше, сперва они все разрушают своими пушками и танками, а затем бросают вперед солдат. Ты прав, все здесь будет разрушено.

В его голосе звучало столько неподдельной грусти, что мне даже стало жалко и Джахара и его уютного дома.

— Брось жалеть о каком-то несчастном доме, если уцелеешь, построишь другой. Сейчас не о доме надо думать, а о том, как выжить в этой мясорубке. Правильно я говорю, Командир?

Этот вопрос был явно адресован уже мне.

— Человеку хочется выжить в любой ситуации.

— Ты полагаешь? — деланно удивился Сулейман. — А я вот смотрю на некоторых людей и начинаю сомневаться в этом неоспоримом тезисе. Тогда объясни, что ты тут делаешь? Впрочем, ты устал, так что не утруждай себя. Я отвечу за тебя. Ты пришел за женщиной, которая находится в руках бандитов Газаева. — Сулейман посмотрел на меня и усмехнулся. — Видишь, мне все известно. И знаешь, что я скажу тебе: мне твое поведение нравится все меньше и меньше. Разве мы с тобой договаривались о том, что ты будешь спасать каких-то баб. Ты помнишь свое задание? Тут нет Умара, тогда почему ты здесь оказался? Почему ушел из его лагеря?

Я молчал, в каком-то смысле упреки Сулеймана были справедливы.

— А я надеялся, что он уже мертв. Мне его смерть сейчас нужна как никогда. Вокруг него все активнее группируются умеренные полевые командиры. Даже в Москве о нем все чаще говорят как о возможном партнере по переговорам. А на эту роль претендую я. Мне не нужны конкуренты. А ты не хочешь мне помочь стать единоличным лидером этой глупой страны.

— Это сделать очень трудно.

— Трудно? А может быть дело в другом. В последнее время ты сблизился с ним, он оказал тебе ряд неоценимых услуг. Я понимаю твои чувства. Но тебе придеться выбирать. Мое терпение не безгранично, более того, оно подходит к концу. У тебя остается совсем мало времени. Должен тебе сказать, что мои люди ни на минуты не упускают из вида твоего замечательного сына. Говорю прямо: если в самое ближайшее время Умара не накроет слой земли, с твоим мальчиком случится непоправимое. Решай что тебе дороже: сын или местный бандит?

Сулейман, довольный своей шуткой, засмеялся.

— Что ты мне скажешь?

— Я покончу с Умаром.

— Даю тебе последнюю отсрочку. — Сулейман о чем-то задумался. — Ты прав, что пришел сюда, — неожиданно проговорил он. — Так поступают настоящие джигиты. Ради такой женщины стоит рискнуть. И я хочу тебе помочь спасти ее. Один ты это никогда не сделаешь. Газаев зверь, он лишь дискредитирует нас. В его отряде одно отребье. Поэтому он и мой враг. И я тебе помогу вызволить ее. У меня есть там свои люди, они облегчат нам задачу. Но затем ты сделаешь то, что обещал. И в самые сжатые сроки.

— Да, — кивнул я головой, — сделаю.

— Надеюсь ты не забыл, что ты не только спасешь сына, но и получишь огромные деньги. Чемоданчик с ними по-прежнему ждет тебя. А теперь ты и твои люди могут немного отдохнуть. Хочу сказать тебе одну новость: утром федералы приступят к штурму города. Два часа назад на совещание они приняли такое решение. — Сулейман, словно от усталости, прикрыл глаза. — Завтра здесь погибнет множество людей; мой тебе совет: думай о том, как уцелеть. Это не твоя война, ты тут случайный гость. Выполнишь задание и вернешься к себе, будешь богатым человеком. Купишь дом, заведешь в нем красивую хозяйку. И забудешь обо всем, что тут было. Пусть люди, если им нравятся, режут друг друга до второго пришествия.

— А ты на их крови и костях будешь подниматься вверх, зарабатывать деньги?

Сулейман посмотрел на меня и улыбнулся.

— Так бывает всегда, что тебя в этом удивляет. Люди — навоз, они удобряют почву для немногих. Таким пожелал сотворить мир Аллах. А я верю в Аллаха, правда по своему, не так как учат мулы. Я знаю то, что они скрывают: Аллах любит сильных и ловких, умеющих побеждать, а не бедных и слабых, как записано в священных книгах. Эти записи были сделаны для глупцов. Он же любит таких как я и ты. Не удивляйся, ты тоже из нашего племени. Ты тоже побеждаешь, только по своему. Не дай себя сбить с пути разным чувствам, они проходят, а что после них остается? Пыль, труха, сожаление по упущенным возможностям, которое тебя будут преследовать всю оставшуюся жизнь. — Сулейман внезапно встал. — Завтра тебя будет сопровождать Шамиль, он тебе поможет. Надеюсь, мы встретимся с тобой в следующий раз в более приятном месте.

Меня вывели из комнаты и втолкнули в другую, где уже находились Павел и отец Борис. Оба сидели на брошенных на пол матрасах. Меня удивило поведение священника; он закрыл лицо руками и покачивался всем своим солидным туловищем.

— Что происходит, отец Борис? — спросил я.

— Я помог убить человека, вы понимаете, я нарушил клятву, которую дал Богу.

— Ничего вы не нарушили, — резко возразил я, — убил этого человека я, вы лишь не дали ему уничтожить нас. Вы спасли наши жизни, в том числе и свою. А спасение жизни — богоугодное дело.

— Нет, не надо меня утешать, я благодарен вам за это, но я нарушил клятву.

— Лучше было бы, если бы он нас расстрелял из своего автомата? Священник как-то странно посмотрел на меня, но промолчал; у него явно не сходилось одно с другим.

— Ложитесь спать, — сказал я, — завтра день будет тяжелый. И знаете, отец Борис, — хотите мой совет: оставьте все свои счеты с Богом до того момента, как мы выберемся из этой западни. Сейчас не то время, когда думают о Боге.

— О Боге следует думать всегда, ежесекундно, — наставительно произнес отец Борис.

Но я его уже не слушал, я лег на свой матрас и мгновенно выключился.

Меня разбудил грохот. Я прислушался и по звукам понял, что рядом рвутся снаряды. Я подскочил к окну и увидел, что не ошибся; город подвергался усиленной бомбардировке. Сулейман оказался прав, судя по всему в самом деле начался штурм.