Да, Эштон способен всего за четыре года удвоить то, что отец создавал всю свою жизнь. Алекс всё чаще уезжает с матерью на отдых вдвоём, оставляя сына вместо себя – все довольны, кроме самого Эштона.

– В последнее время он находится в состоянии, похожем на затяжную замаскированную депрессию, – как-то за ужином высказывает свои соображения мама.

Но никто не воспринимает её опасений всерьёз.

Мы пересеклись в ночном клубе. Случайно. Впервые за всё время, что я знала его, столкнулись в миллионном городе в результате совпадения уникальных значений вероятности, а не по воле моей одержимости.

Он был пьян. В таком состоянии я не видела его ни разу. Никогда.

Два парня и три очень красивые девушки составляли ему компанию, расслабленно раскинувшись в мягких диванах VIP-зоны. Но его дама выглядела богиней на фоне остальных: чёрные, прямые и неприлично блестящие волосы шёлком спадали на её плечи, закрывая впечатляющую грудь и глубокий вырез её кроваво-красного платья. Ему нравились её волосы: он трогал их губами, расчёсывал, медленно пропуская между своих пальцев. Его руки нежно поглаживали её плечи, обнажённые руки, скрещенные ноги.

Не знаю, что это был за мазохистский эффект, но я не могла оторвать глаз от них обоих. И только когда он, играя, убрал прядь с её груди, чтобы впечатать свой, мягко говоря, нетрезвый поцелуй, я отвернулась.

– Давай уйдём отсюда? – предложила Кейси.

– Нет.

– Соня, сейчас лучше уйти.

– С какой стати? Мы пришли отдохнуть, развлечься. Ты ведь хотела именно сюда? Где твои друзья, кстати?

– Я выясню, где они, и мы уйдём все вместе. В городе полно клубов, выберем любой другой.

– Кейс, ну что за детсад? Мы взрослые люди, детство и его ошибки остались в прошлом…

– Соня, я чувствую, что сегодня нам лучше всё же уйти. Предчувствие у меня, понимаешь?

– Глупости!

Я заказываю коктейли, игнорируя осуждение в глазах любимой подруги. Игнорируя всё и всех. Игнорируя очевидное. А очевидно одно: ничего не изменилось за эти месяцы и годы – моё сердце так же стонет, как и прежде; он здесь, и моё благоразумие вкупе с ошмётками оставшейся гордости парализованы этим фактом.

Не знаю даже, понимала ли я до конца, как сильно на самом деле себя унижаю, стремясь видеть его даже при таких обстоятельствах, когда он, вдребезги пьяный, облизывает другую женщину. В тот момент во мне, очевидно, зародился Стокгольмский синдром, не иначе.

Кейси притащила к нашему столику Антона с каким-то парнем. Мы обнялись, приветствуя друг друга, Антон поцеловал меня в щёку, задержавшись чуть дольше положенного – очевидно, он уже успел зарядиться чем-то покрепче коктейля. Мои брови изобразили искреннее удивление, давая понять, что в этом русле продолжать не стоит.

– Ну и зря! – вслух прокомментировала Кейси, тут же воткнув в рот трубочку от своего «Секса на пляже».

И в этот момент мы столкнулись взглядами. Не знаю, когда он заметил меня, в ту же секунду или несколькими мгновениями ранее, но смотрел в упор сужеными от злости глазами.

– Соня, прошу тебя, давай уйдём! – Кейси всё видит и знает.

– Нет. Я ничем ему не обязана, как и он мне.

– Соняш, пожалуйста!

Антон обнимает меня рукой:

– Кейси, перестань! Сейчас наши подтянутся, оторвёмся! Я сегодня в настроении потратиться! Софи, потанцуешь со мной?

– Почему нет? С удовольствием! Только не лапай меня! Я это терпеть не могу!

– Да не вопрос! – Антон примирительно поднимает ладони, но хитрый взгляд и поднятые брови выдают его с головой.

– Один эпизод, и я с тобой сегодня больше не танцую!

– Я понял, красотка! Но не будь такой категоричной!

Мы скачем несколько ритмичных кислотных танцев, Антон отлично двигается, сдерживая при этом обещание не переступать очерченные границы, и моё настроение медленно поднимается. Я ни разу не посмотрела в ЕГО сторону. Мне плевать, чем он занят? Или я хочу, чтобы мне было плевать?

Manu Shrine – Rely On

Музыка меняется на медленную, практически сексуальную, танцующие паруются, и мы с Антохой, естественно, тоже. Но он помнит о моём предупреждении – ничего лишнего, и я ловлю себя на мысли, что этот парень начинает мне нравиться. Почему я раньше никогда не обращала на него внимания?

– Ты никому не позволяешь к себе приблизиться, почему? – спрашивает, прижавшись губами к моему уху, чтобы я имела возможность услышать его вопрос.

– Разве ты сейчас не близко? Куда ж ещё ближе?

– Ты знаешь, о чём я, Софи. Ты очень красивая… Очень!

Последнее слово партнёр буквально выдыхает мне в ухо, отчего в моём теле поднимается странная волна. И мысль: «Господи, он действительно мне нравится!».

Антон не унимается:

– Я знаю, понял, что тебе нужно. И готов дать это!

– Серьёзно? И что же это?

– Ласка. Нежность. Забота мужчины.

– Это нужно всем, не только мне. И мужчинам, и женщинам.

– Но тебе особенно! У тебя разбитое сердце, и нужен кто-то, кто сможет его вылечить. Я смогу! Если ты дашь мне шанс…

Я бы отнеслась всерьёз к его словам, если бы не тот факт, что у Антона наблюдается уже основательная интоксикация мозга алкоголем. И если бы не карий, пронизывающий взгляд, с которым я снова столкнулась случайно… Случайно!

Он у барной стойки, стоит уверенно и кажется уже не таким пьяным, каким я увидела его в самом начале. Но в поведении слишком много необычного: излишняя развязность, граничащая с вызывающей похотливостью. Ему нужна женщина, и он демонстрирует это всем своим видом. Ловлю себя на мысли, что реагирую на этот призыв физически. Моё дыхание учащается, меняется его ритм, и во взгляде, наверное, что-то изменилось, потому что объятия Антона тут же становятся более плотными, интимными.

Outbreaks Tail – FLVKE

Проходит около часа. Каждый из нас занят своей компанией и своими партнёрами. Единственное, я оказалась не готова к поцелуям, мягко отталкивая Антошу всякий раз, как он приближал своё лицо. У Эштона всё развивается по противоположному сценарию: долгие поцелуи в губы, шею, грудь. Спустя ещё какое-то время его рамки допустимого начинают стираться, позволив мне видеть, как его рука уверенно скользит в декольте, сжав грудь черноволосой нимфы.

Я не хотела смотреть. Правда не хотела, но глаза вело в ту сторону с такой силой, что моих нечеловеческих усилий не хватило. И я смотрю, прислушиваясь, как стонет собственное сердце: сама себе выкручиваю его, давлю, что есть мочи, с силой рву, чтобы вырвать уже однажды!

Но это сделаю не я.

Алкоголь растворил мои мозги, ослабил выдержку, выпустил на свободу безумие. В моих глазах туман, мне больно, а