– Тут читать – не перечитать, – словно в ответ на невысказанную мысль Томаса, заметил Курц, похлопав по верхней папке.

– Это еще что! – сказал Алекс. – К сожалению, почти все документы, относящиеся к делу Мидаса, были уничтожены, как, впрочем, и ко всем остальным делам отделения «Зет».

– Что такое отделение «Зет»? – спросил Томас.

– Секретный отдел секретной службы, – фыркнул Алекс. – О его существовании было известно только самой верхушке в управлении Штази. Отделение «Зет» ведало делами, касающимися высокопоставленного контингента, – злоупотреблениями представителей партийного руководства, финансовыми аферами. К последнему разряду принадлежит дело Шумана, занимавшего важную должность в государственном банке. Расследования, которые вело отделение «Зет», обыкновенно завершались смертью подозреваемого в тюрьме Хоэншёнхаузен. – Алекс выразительно чиркнул себя пальцем по шее.

Томас снял с тележки первую стопку папок и положил на стол:

– Придется разделить работу на троих и хотя бы приблизительно отобрать то, что относится к Ренате. Наверное, это меньшая часть материалов.

Курц и Луиза тоже взяли каждый по стопке папок и, сев за стол, присоединились к Томасу.

– Потом посмотрим, с кем она контактировала. Алекс, вы могли бы выяснить, есть ли другие дела на этих лиц, и проверить, кто из них, может быть, еще жив?

– Я, господин датчанин, занимаюсь только прошлым, а теми, кто умер после падения Берлинской стены, пускай занимается комиссар Курц. Если вам нужны о них сведения, это уже его дело.

– Ты бы, Алекс, пока сел и поужинал, – терпеливо посоветовал Курц. – А после, уж пожалуйста, включи нам видеомагнитофон, чтобы посмотреть кое-что из пленок.

– Яволь, майн фюрер!

Они начали просматривать папки, складывая относящиеся к Ренате документы в отдельную стопку. С каждым часом, проведенным за чтением документов, перед ними все четче вырисовывалась удручающая картина преследований, которым подвергалась семья Шуман. Хотя цепочка финансовых махинаций Кристофа ясно прослеживалась, подобное вторжение в домашнюю жизнь семьи переходило все границы.

На другом конце стола Алекс прокручивал старые пленки видеослежки. Остальные иногда бросали взгляд на экран, и от этого документы словно превращались в сценарий телевизионного фильма. Одна из пленок запечатлела встречу Кристофа с несколькими людьми, с которыми он собирался бежать за границу, затем встречу с другим человеком, по фамилии Браун, во время которой, очевидно, было решено отказаться от плана побега.

– А мать Ренаты была красивая женщина, – сказала Луиза во время просмотра пленки, на которой была заснята Лена.

– В прошлом – фотомодель, потом работала в интербутике, пока не была уволена «по причинам, связанным с государственной безопасностью». Эти слова прочитал вслух Алекс из лежавшего перед ним журнала служебных записей.

– Увольнения с работы, хотя рабочих мест хватало на всех, входили в число тех изуверских методов, которые использовались для давления на подследственных, – пояснил Алекс.

В первом часу ночи просмотр папок был в основном закончен. На столе выросла небольшая горка документов, касающихся Ренаты. На видеопроигрыватель Алекс поставил пленку, запечатлевшую девочку в ее комнате. Рената снимала пионерскую форму и надевала пижаму. Они смотрели на экран со стесненным сердцем, даже Алексу не пришло в голову дурачиться и острить по этому поводу. Когда Рената легла в постель, в комнату вошел Кристоф и присел к ней на кровать. Рядом с его крупной, полной фигурой девочка казалась совсем крошечной. Алекс включил максимальную громкость, и сквозь шум помех они едва могли расслышать, о чем говорят отец и дочь. Кристоф говорил, что они поедут в длительный отпуск в Западную Германию. Но если, мол, кто-нибудь спросит, скажи, что мы просто едем погостить к бабушке.

– Врать нехорошо, – сказала Рената.

– На этот раз сделаем исключение.

– А когда мы уезжаем? – спросила Рената.

– Уже завтра вечером.

– Папа, но мне же надо ехать на соревнования по гимнастике!

– Придется отменить эту поездку.

Рената расстроилась, и Кристоф пытался ее утешить, однако все было тщетно. Девочка только еще больше расстроилась, и под конец между ними началась громкая ссора, которая шла, пока не кончилась пленка.

Зрители долго молчали после этого просмотра. Всех охватило странное чувство, ведь они знали, что не прошло и суток после этой записи, как Рената и ее отец погибли.

Все принялись внимательно изучать отчеты, в которых встречалось имя Ренаты, и составили список людей, с которыми она общалась. В него попало несколько человек из тех, с кем были знакомы ее родители, и несколько соседей, среди которых была и Клара, регулярно присматривавшая за девочкой. Кроме того, в списке оказались несколько одноклассников Ренаты и тренер по гимнастике. Алекс разыскал данные на попавших в список людей и узнал, что Браун за несколько недель до бегства Шуманов погиб, утонув в реке, а Клара Граф и тренер по гимнастике Ирена Герц обе были осведомителями Штази.

Томас встал из-за стола, зевая. Взглянув на наручные часы, он увидел, что уже четверть четвертого. Курц чуть не засыпал за столом. Одна только Луиза была по-прежнему бодра, она просматривала последние отчеты.

– Из Ренаты могло получиться что-то выдающееся, – сказала она. – Все хвалят ее успехи, включая офицера службы безопасности, который писал эти отчеты.

Курц потянулся и обернулся к ней:

– Не считая Клары, больше всех общалась с Ренатой ее тренер. Может быть, посмотреть подробнее ее данные? Узнать, жива ли она?

– Не думаю, что она имеет к этому какое-то отношение, – ни к кому не обращаясь, сказал Томас. – А вот кто ее застрелил? Кто застрелил Ренату?

Все обернулись к Алексу, тот широко зевнул:

– Никто.

– Что значит «никто»? Разве не было судебного процесса, на котором судили замешанных в этом пограничников? – удивился Курц.

– Процесс, конечно, был, но никто не был признан виновным.

Алекс сел за компьютер:

– Кстати, пограничники вообще очень редко попадали под суд. Это потому, что мы тут так здорово насобачились отговариваться тем, что только выполняли приказы, а потом просить, чтобы окружающие нас простили. Об этом также будет написано в моей следующей книге.

– Долго же пишется эта книга, – тихо вставил Курц.

Алекс сделал вид, что не слышал его замечания, и повернулся к экрану:

– Но в деле Мидаса все обстояло несколько иначе.

Вызвав папку, отмеченную пятью значками §, он открыл сохраненные в ней другие папки и наконец нашел нужные файлы, содержавшие документацию по судебному процессу двадцатилетней давности.