Не прочь был наш полевой наставник посмеяться. Как водится, гостям из академии выделили самых неказистых лошадок. Поглядывая на нас, чьи ноги чуть не касались земли, Вацетис шутил:

— Мне-то что (Вацетис был небольшого роста. — Н.Ч.), а вот вам, господа генералы, придется попахать дороги носками сапог…

Часто в те времена приходилось еще слышать от старых военных специалистов подобное обращение и довольно всерьез. Мы понимали, что у Вацетиса то была шутка. Ибо он тут же добавлял:

— Если это не по вкусу, то скажу — товарищи красные генералы…

Небольшого роста, коренастый и плотно сколоченный, наш профессор с чеканным лицом римского гладиатора и с всепонимающим взглядом Сократа чувствовал себя неплохо на своем низкорослом маштачке.

— Бог скуп, — заметил щупленький Савченко, комбриг (бывший. — Н.Ч.) якировской дивизии, бывший сельский учитель, наш товарищ по группе. — Он Наполеону и Махно тоже пожалел плоти, зато…

— Ну, ну, ну! — погрозил ему коротышком пальцем Иоаким Иоакимович.

Ставя нам задачу, вытекающую из целей полевого учения, Вацетис внимательно выслушивал наши решения, с великим тактом корректируя каждого. Да и мы, понимая, какому большому человеку академия поручила нашу группу, старались вовсю»{241}.

Эти строки полковник в отставке И.В. Дубинский писал в 60-х годах прошлого века, пройдя суровые испытания сталинскими тюрьмами, лагерями и ссылкой. Несмотря на все это, его память сохранила множество деталей взаимоотношений с людьми, встречавшимися на его жизненном пути, в том числе и с И.И. Вацетисом.

«Вставали мы чуть свет. Всей артелью устремлялись к речке или же к пруду. Чего-чего, а этой тепловатой на заре воды в Белоруссии сколько угодно. Скинув проворно легкую гимнастерку, простое солдатское белье, наш руководитель, которому в ту пору перевалило уже за полета, не отставал ни в чем от своих подопечных.

Где там отставал! Иоаким Иоакимович по части выносливости, втянутости, способности часами топтать целину в часы учебных рекогносцировок и показных атак мог заткнуть любого из нас за пояс. Вот только чем выше поднималось солнце, тем чаще следовавший в голове группы на своем маштачке наш руководитель снимал выцветшую на полевых занятиях холщовую фуражку и густо-красным стариковским платком вытирал свой аккуратно выбритый солидный затылок. Этот внушительный затылок гармонически завершал могучую голову, сидевшую на атлетических плечах.

Вместе с нашим мудрым наставником мы вспоминали героизм и легендарные подвиги молодых, не обстрелянных еще полков, их дерзкий вызов несметной тьме вражеских полчищ. И вызов всему возглавлявшему те полчища синклиту опытнейших царских генералов…

Руководители иных групп, по большей части генералы старой армии, с одним, двумя ромбами в петлицах, строго соблюдая пафос дистанции, селились на ночь обособленно. А наш с четырьмя ромбами да еще с боевым орденом на груди[14], все двадцать четыре часа проводил с нами.

Вот почему за те семь дней, хотя это было много лет назад, так врезался в память образ того классически идеального солдата и крупного мастера военных операций. Все мы, изучая военное прошлое народов, на всю жизнь запомнили монументальные фигуры Ганнибала, Юлия Цезаря, Александра Македонского, Фридриха Великого, Наполеона, Кутузова, Скобелева. Но те постепенно готовились к своей исторической роли, росли из года в год, шаг за шагом поднимались по ступеням служебной лестницы и боевой славы. А тут резкий скачок — из малоизвестных полковников на самые высокие посты военной иерархии страны, окруженной со всех сторон врагами»{242}.

Слушатели ВАК порой задавали И.И. Вацетису и «неудобные» вопросы. Бывший штабс-ротмистр Сергей Байло, «успевший» некоторое время послужить в войсках Петлюры командиром полка, а потому не безразличный к вопросам «самостийности» и «самоопределения наций», во время одной из походных трапез адресовал своему наставнику, как ему казалось, каверзный вопрос: «А верно ли, что буржуазная Латвия приглашала его на пост военного министра и главкома?» Ведь в ту пору среди военных кадров прошел слух, что прибалтийские республики звали к себе на этот пост советских военачальников — своих земляков: Вацетиса в Латвию, Уборевича — в Литву, а Корка — в Эстонию. Вацетис слух относительно себя косвенно подтвердил.

Обратимся к воспоминаниям И.В. Дубинского: «Иоаким Иоакимович, изучающее взглянув на котовца (С.И. Байло. — Н.Ч.), скользнув острым взглядом по его двум боевым орденам Красного Знамени, как обычно не торопясь, ответил:

— Тары-бары на три пары… Болтают многое. Да, я сын своего народа, латыш. Но есть латыши и латыши. Что я вам скажу? Все люди стремятся к лучшей жизни. Но одни прежде всего думают о своем богатстве, а потом уже о богатстве Латвии, а иные… Вот когда эти иные позвали меня… Это случилось спустя три месяца после разгрома Довбор-Мусницкого… При царе было много латышских полков, но в дивизии их не сводили. Боялись. А когда прозвучал настоящий голос народа, когда явились представители солдатского комитета всех десяти полков латышских стрелков, я долго не думал. Согласился стать их начдивом. А вы, товарищ комбриг, спрашиваете…

Вытерев свою алюминиевую ложку походной салфеткой и ткнув ее за голенище правого сапога, Вацетис продолжал:

— А потом вот что — я себя не переоцениваю, но в тяжелую для страны пору мне доверили пост, который в иные, тоже нелегкие времена занимали люди помудрее меня… Хотя я и беспартийный. А тут… да еще в буржуазной стране… Это после России-то… Правда, была при этом одна корысть…

— Что? Высокий оклад? — спросил Савченко.

— Вроде этого, — покосился на него профессор. — приварок в виде одной буквы «и». По-нашему моя фамилия пишется: Ва-ци-е-ти-с…»{243}

Военная академия РККА, с 1925 г. носившая имя М.В. Фрунзе, готовила красных офицеров командного и штабного профиля в звене полк-дивизия. Первостепенное значение в ней придавалось подготовке командира полка.

Командир полка — одна из ключевых фигур среди командного состава армии любой страны мира. Такое его значение обусловлено ролью полка, как основной тактической единицы в боевой обстановке, как важнейшего элемента в организации боевой подготовки и слаженности личного состава, в освоении и поддержании на должном уровне боевой техники и оружия, в совершенствовании мобилизационной готовности. Данное положение в полной мере относится не только к стрелковому полку, но и к артиллерийскому, авиационному, танковому, саперному, связи и др.

Иоаким Иоакимович, испытав на себе ношу командира полка в окопах Первой мировой, знал все «прелести» этой должности не понаслышке. Он постоянно напоминал слушателям академии о том, что необходимо обязательно пройти через полк, если они хотят быть авторитетными и компетентными руководителями соединений и объединений. Суждения И.И. Вацетиса порой были весьма категоричны, хотя и не бесспорны. Так, обращаясь к группе слушателей Высших академических курсов, бывший Главком Республики говорил о должности командира полка: