В более поздних исследованиях также рассматривалось отношение «постоянство – гибкость» в моделях оценки и преодоления [286], но в них имеются расхождения в методах оценки постоянства поведения. Различия в используемых индексах, число рассматриваемых ситуаций, типы и классификации включенных событий, видимо, привели к значительным расхождениям в полученных результатах. Ясно, что эта область исследований нуждается в методологическом и психометрическом развитии, но полученные результаты дают достаточно доказательств того, что отношение к преодолению как к стабильной личностной характеристике сильно упрощает сложные и взаимодействующие факторы, которые определяют стратегии, используемые индивидами для борьбы со стрессовыми событиями.

Несколько обзорных работ по индивидуальным различиям в связи с психологическим стрессом освещают эту проблему, в том числе и дискуссии по модераторным воздействиям [292, 473].

Хотя эмпирические данные показывают, что личность и преодоление выступают как модераторы отношений «стрессор – последствия» психологического стресса, изучение характера и степени воздействия индивидуальных особенностей человека на развитие этого состояния нуждается в продолжении. Имеющиеся исследования в основном посвящены анализу модераторных показателей, мало обосновывая выбор измерений, используемых в конкретных ситуациях. Нужны более специфические модели модераторных воздействий. Так, необходимо определить, какие показатели личности и поведения по преодолению выступают как модераторы конкретных типов психологических стрессов и их последствий. Более широкий диапазон измерений последствий также расширит исследования в этой области. Например, личностные факторы, определяющие эмоциональные последствия, могут отличаться от тех, которые сказываются на успешности выполнения работы.

В проводимых исследованиях показатели опосредующих воздействий (модераторы) обычно рассматриваются раздельно. Так, интерактивные воздействия проверяются в форме двусторонних взаимодействий между стрессором и личностью или показателями преодоления стресса. Однако двустороннее взаимодействие может само быть опосредовано другим фактором; более сложная связь такого рода могла бы объяснить неудачные попытки определить значимые двусторонние интерактивные воздействия. Например, демографические факторы и профессиональная подготовленность могут влиять на характер и величину взаимодействий «личность – стрессор» в предсказании последствий стресса для здоровья.

Взаимодействия «личность – стрессор» могут быть также опосредованы другими психосоциальными факторами. Например, рабочая нагрузка может взаимодействовать с поведением типа «А» в предсказании эмоционального дистресса только при низком уровне социальной поддержки. В дискуссии о социальной поддержке и личностных модераторах жизненных стрессов R.E. Smith et al. [463] разграничивают конъюнктивные модераторные эффекты (в которых соответствующий модераторный показатель должен встречаться в определенной комбинации, чтобы произвести максимальный эффект, – при этом критический уровень значения каждого модератора необходим, но не достаточен) и дизъюнктивные модераторные эффекты (в которых критический уровень любого модератора необходим и достаточен для максимального проявления связей стресс-последствия). Эти вопросы принципиально важны для понимания воздействий психологического стресса.

Причинно-следственные отношения в процессе, в котором личность и ее поведение по преодолению воздействия стрессов оказывают влияние на развитие психологического стресса, еще определены недостаточно четко, в частности, опосредующие воздействие факторы могут влиять как на одну, так и на обе части причинной последовательности, посредством которой объективные стрессоры определяют особенности восприятия психологического стресса. А само восприятие стресса отражается в характере физиологических и психических реакций. Поскольку по объективным измерениям психологического стресса литературы существенно меньше, чем по субъективным измерениям, информации о факторах, которые модерируют связи между объективными и воспринимаемыми стрессорами, явно недостаточно. В будущих исследованиях измерение как объективных, так и воспринимаемых стрессоров, а также проявлений последствий их воздействий, облегчило бы более точную идентификацию роли индивидуальных особенностей (различий) в процессах психологического стресса.

Проблема борьбы со стрессом, противодействия ему путем разработки и внедрения различных мероприятий профилактического характера, а также методов и средств оперативной регуляции (коррекции) функционального состояния привлекает к себе все возрастающий интерес не только специалистов в этой области научных знаний и практики, но и различных слоев и категорий населения. Средства массовой информации уделяют постоянное внимание рекомендациям психологов и врачей, как следует решать личные и семейные проблемы, конфликты на работе, опасные события на улице и в транспорте, как вести себя в сложных ситуациях и при экстремальных воздействиях в быту и на производстве, как пережить тревогу, горе, несчастье, разочарование, обиду и т. д. Неизмеримо больше впечатляет личное соприкосновение или нахождение в ситуациях, связанных с воздействием разнообразных стрессогенных факторов, с развитием стресса в результате потери близких, серьезных хронических или острых заболеваний, внутри– и межличностных конфликтов дома и на работе, с серьезными профессиональными неудачами и происшествиями и т. д. Некоторые чрезвычайные события носят массовый характер – землетрясения, наводнения, пожары, радиационное заражение, транспортные аварии и катастрофы, – и беспокойство, тревога, стресс усиливаются в результате взаимной индукции переживаний и страха у людей.

Как следует из материалов психологических исследований [10, 28, 44, 199, 452 и др.], можно выделить пять групп жизненных стрессорных ситуаций: 1) повседневные неприятности (в транспорте, семье, магазинах, на работе); 2) сложные события периодического характера на жизненном пути (неудачи при поступлении в вуз, увольнение с работы, уход на пенсию и т. п.); 3) непредвиденные, неожиданные печальные события (опасная болезнь, невосполнимый ущерб, трагическая потеря); 4) неудача, конфликт на работе, в семье (авария на производстве, несправедливость в отношениях на работе, разлад в семье, развод и т. п.); 5) война, стихийное бедствие, крупные катастрофы. Последняя группа чрезвычайных обстоятельств создает психотравмирующее воздействие пролонгированного характера, которое может изменить образ жизни людей, их сознание, ценностные установки и даже личностные черты. Примером последствий таких воздействий является развитие посттравматического стрессового расстройства у ветеранов войны во Вьетнаме, на Ближнем Востоке, в Афганистане и Чечне, а также у ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Л.И. Анцыферова на основании анализа литературных источников отмечает, что «… для всех ветеранов с психотравмирующими нарушениями характерным стало отчуждение от общества, которое оказалось для них незнакомым, даже враждебным. Они продолжали переживать перипетии войны, ситуации боевых действий, потери и неудачи. Иными словами, в сознании ветеранов жили два мира со своими особыми законами, и более живым, активным оказывался мир войны, препятствующий полноценному вхождению этих людей в мирную действительность» [10, с. 11–12].