— А если он не вернется, я сам с тобой разберусь. И с человеком-акулой тоже!

Нет, дорогой, не разберешься. Потому что я сделаю это раньше.

Джек поспешил в город. Подойдя к «Мемисону», он увидел, что Эйб еще не приехал, и вошел внутрь.

— Извините, но время обеда уже прошло, и теперь мы откроемся только в пять, — сообщил подоспевший метрдотель.

— Я только посмотрю меню.

Взглянув на мокрую обвисшую одежду и заляпанные грязью шлепанцы, метрдотель подал ему пластиковую карту. Во взгляде его читалось: «Даже не думай сюда соваться».

Делая вид, что изучает «Знаменитые рыбные обеды Мемисона», Джек краешком глаза следил за улицей. Мимо проехала черно-белая полицейская машина. Сидевший в ней коп таращился на всех, кто проходил по тротуару. Через десять минут подкатил потрепанный грузовик Эйба.

— Может быть, в другой раз, — сказал Джек, возвращая меню метрдотелю.

Тот вздохнул с облегчением, и Джек понял, что прожил день не напрасно. Всегда приятно сделать добро своему ближнему.

Выйдя на улицу, Джек быстро залез в грузовик.

— Силы небесные! — воскликнул Эйб, взглянув на него. — Вы только посмотрите на этого оборванца! Что случилось?

— Долгая история, — ответил Джек. Он развалился на сиденье и надвинул кепку на глаза, притворяясь спящим. Наконец-то можно расслабиться. — Расскажу тебе по дороге. А сейчас давай сматываться отсюда.

Теперь он был почти уверен, что следующие тридцать — сорок лет не проведет в тюрьме. В первый раз после той злосчастной чашки кофе появилась возможность сесть и подумать. В голове у него был полный сумбур. Возможно, это дает знать о себе «берсерк». Мысли лихорадочно роились в мозгу, словно пузырьки воздуха в кипящем котле.

Что же произошло сегодня утром?

Джек с трудом вспомнил, как разбил три машины и убил двух человек, но это его не слишком расстроило. События эти лишь бледными тенями мелькали в глубине его сознания. Но вот то, что он чуть не выпорол Вики и хотел ударить Джиа, Джек помнил очень хорошо.

Картина эта стояла у него перед глазами, четкая и ясная, словно он видел ее на экране телевизора.

Сознавать, что он чуть не поднял руку на двоих самых близких ему людей, было совершенно невыносимо...

Неожиданно для себя он разрыдался.

— Джек! Да что с тобой? — ахнул Эйб, чуть не потеряв управление.

— Все в порядке, — ответил тот, беря себя в руки. — Проклятый наркотик... Все еще колобродит внутри. Ты звонил Джиа?

— Конечно. Настроение у нее неважное.

— Телефон при тебе?

Выудив из кармана «Стар-тек», Эйб протянул его Джеку. Прежде чем набрать номер, тот попытался собраться с мыслями и решить, что делать дальше.

Вернувшись в город, он первым делом позвонит Наде и предупредит ее, чтобы она была осторожнее. Кто-то, скорее всего Монне, пытается накачать ее наркотиками. Потом он вернется сюда, чтобы покончить с Меченым. После этого придется заглаживать свои грехи перед Джиа и Вики.

Составив план действий, Джек набрал номер Джиа.

— Привет, это я, — бодро произнес он, когда она взяла трубку.

В ответ послышался глубокий протяжный вздох.

— Джек... что с тобой случилось?

— Я не виноват, — быстро сказал он. — Меня накачали наркотиками.

Он стал рассказывать про Надин кофе, объяснять, что этот чертов наркотик делает с людьми, и в заключение добавил:

— Даже ты стала бы агрессивной, хватив этой дряни.

— Не знаю, Джек, — с сомнением произнесла Джиа. — Но могу сказать точно, что я никогда не думала, что мне придется тебя бояться.

Резанула как бритвой.

— Пойми, Джиа. Это был не я. Наркотик сделал меня таким.

— А если ты опять явишься неожиданно? Как я могу быть уверена, что тебе снова не подсыплют чего-нибудь?

— Этого не случится.

— Ты не можешь знать наверняка.

— Могу. Да, могу. «Берсерк» доживает последние дни.

Надо добавить еще один пункт к списку неотложных дел: покончить с «ГЭМ-Фармой», а заодно с Монне и Драговичем. Сегодня же вечером.

Его опять охватила ярость, но не та, которую разжигал «берсерк», а своя собственная, подспудная. Темная и терпкая, как выдержанное вино, она вдруг всплыла из тайников его подсознания. Сегодня утром он сказал Наде, что ему нет никакого дела до наркотиков. Он был не прав. Слишком уж бесцеремонно вторгались они в его личную жизнь.

Надя опаздывала. Она пропустила поворот и поехала в Латтингтаун. Когда она, наконец, добралась до центра Монро, было уже почти два, но рыбного ресторана не было видно.

Ах нет, вот он... старомодная деревянная вывеска с рыбой на тарелке и надписью «Мемисон». И рядом телефон, как и говорил Даг. Правда, припарковаться негде.

Но тут из ресторана вышел какой-то человек в мешковатой одежде и мокрой кепке. Он прыгнул в старый грузовик, который тотчас отъехал, освободив ей место прямо рядом с телефоном.

Поставив свой «таурус», Надя подошла к аппарату, из которого в ту же минуту раздался звонок. Она схватила трубку:

— Даг?

— Надя! Ты приехала! Я знал, что на тебя можно положиться.

Слава богу, это он. Она посмотрела по сторонам. Он где-нибудь рядом?

— Ты где?

— В полуторах милях отсюда. Я прячусь в балагане на болоте.

— Где?

— Не волнуйся. Я не собираюсь сбежать с бродячим цирком. Ты доберешься за несколько минут.

Выслушав, как ехать, Надя поспешила к машине. Развернувшись, она поехала вдоль берега. Яхты и катера были уже спущены на воду, моторные же лодки дожидались открытия сезона на берегу под навесами. Проехав четверть мили, Надя повернула налево. Сначала исчезли дома и магазины, а потом кончилось и шоссе. Грязная проселочная дорога уходила в болото. Под низко нависшим небом застыла серая гладь залива. На берегу стояла полуразвалившаяся хижина, а неподалеку раскинул шатры бродячий балаган. Все было так, как говорил Даг.

Он велел ей найти небольшой красный фургон, стоящий на заднем дворе. На стоянке Надя заметила несколько машин, но людей не было видно.

Где же они? Ни единой живой души вокруг. Ей стало жутко. Ходить здесь одной как-то не хотелось, поэтому она объехала балаган на машине. За шатрами она обнаружила старый обшарпанный фургон, стоявший на отшибе. Его некогда блестящая хромированная поверхность была покрашена тусклой красной краской, призванной скрыть многочисленные вмятины и царапины.