— Это я беру на себя, — заверил шефа Жозеф. Лакост задумчиво взглянул на него и кивнул в знак согласия.

— Вот что, — продолжил он. — Ты, Жози, конечно, свяжись с нашими людьми в Городской Страже, и пусть они еще тебе дадут фотки всех здешних «авторитетов». Я почти всех их знаю мордально. Может, наши животноводы хоть кого-то все-таки опознают. А их самих...

Он кивнул в сторону инвалидной команды драконоводов и сделал выразительную паузу. Трое пребывавших в сознании пострадавших тревожно напряглись. Решение Пуделя вполне могло стать для них роковым.

— Этих чудаков свезите к доктору Фросту. Пусть подлатает их. Никто не должен засечь, что здесь был налет и смертоубийство. И вообще — никаких посторонних здесь быть не должно. Все помещения возьмите под замок и оставьте не менее двух парней, пусть здесь караулят.

Док Фрост был бессменным доверенным лицом половины криминальных сообществ Семи Городов. В тех случаях, когда не стоило ставить в известность Городскую Стражу о том, что кто-то обратился к профессиональному медику за помощью, обращаться следовало в первую очередь к людям дока. Если вам, конечно, был известен хоть один из них. Официально медицинскими учреждениями три клиники, оборудованные по всем критериям «Скорой помощи», принадлежавшие Алексису Фросту, не считались. Они были зарегистрированы всего лишь как «пансионы». Пансионы для уставших от жизни и желающих немного отдохнуть деловых людей. Только и всего. Ни Городской Страже, ни Доблестным Орденам на их территории делать было абсолютно нечего. Люди устали и хорошо заплатили за свой отдых. Ну при чем тут криминал?

Жозеф со товарищи не заставили себя долго ждать. Всех четверых драконоводов самым решительным и поспешным образом вытащили на задний двор и без лишнего шума забросили в кузов заблаговременно подогнанного фургончика. Двое сели в кабину вместе с пострадавшими, двое вернулись в дом и заняли позиции у обеих входных дверей. Фургончик плавно отчалил в направлении ближайшего «пансиона».

Пудель, стоя у окна, проводил его взглядом затуманенных бешенством желтоватых глаз. Потом повернулся к своему секретарю-телохранителю. Тот почтительно помалкивал и ел шефа глазами. Лакост просто не смог не излить на него переполнявшие его бездны гнева и желчи. Выдерживать подобные вспышки гнева было профессиональной обязанностью Кабы. Собственно, за это он и получал свою зарплату. Впрочем, сегодня его шеф был лаконичен и явно не намерен был разыгрывать перед единственным своим зрителем красочных спектаклей. Он по-настоящему пребывал в бешенстве.

— Это не просто грабеж! — медленно, почти по слогам, произнес Лакост. — Это плевок в лицо. Вы понимаете это? Вы понимаете, в лицо кому это плевок?

— Это плевок в лицо вам, господин Лакост! — с готовностью согласился с ним Каба. — И не только. Это — плевок в лицо всем нам.

— А как я поступаю с теми, кто плюет мне в лицо? — задал следующий и заключительный вопрос Пудель.

— Они умрут, — уверенно ответил Каба. — И умрут плохой смертью!

* * *

Ларри не слишком торопился объявиться в «Скифе». Он, в общем-то, неплохо относился к Гринни. И считал, что парень хоть и сам виноват в том, что обмишурился, но и обошлись с ним несправедливо. Так что давить на него ему не хотелось. Поэтому он дошел до заведения Джимми Хикса прогулочным шагом, прикидывая на ходу, по какому сценарию может сложиться разговор и как, собственно, поставить себя при разных раскладах ситуации.

Еще не войдя в расписанные то ли рунами, то ли еще какой-то мистической ерундой двери «Скифа», он понял, что дело ему предстоит посложнее, чем он предполагал. В обоих небольших залах заведения царила тишина. Разве что поскрипывал бокал, который заботливо и бессмысленно протирал бармен Пол Уини — второй после Джимми Хикса в «Скифе» человек. Он же, впрочем, и последний. Он был просто таким же элементом декора бара, как и сработанное «под старину» фортепьяно. С остальными функциями обслуживания бара вполне справлялась менее экзотическая автоматика.

Ларри невозмутимо осмотрелся по сторонам, вдохнул тающий в воздухе, уже почти уловимый аромат «грезника» и причалил к стойке.

— Как всегда, двойной «Грант»? — уточнил Пол. Ларри с сомнением покачал головой:

— Пинту темного.

— Что, «при исполнении»? — безразличным голосом поинтересовался бармен, артистически нацеживая Ларри его «темное».

Тот благодарно покривил губы, словно не расслышав вопроса, и, как бы невзначай, бросил:

— И еще, как насчет того, куда отправился Гриша Звонков и его приятели? Они ведь здесь слегка куролесили с утра? По домам отправились?

Ответом ему было слегка затянувшееся молчание. Пол взял со стойки еще один, кристально чистый, бокал и принялся рассматривать его так, словно был Шерлоком Холмсом и всерьез рассчитывал обнаружить на его поверхности отпечатки пальцев профессора Мориарти.

— Кабы так… — вздохнул Пол. — Ребятишки доигрались... Да и нас со стариной Хиксом, похоже, под монастырь подвели.

— Мм?.. — неопределенно-удивленно произнес Ларри, отхлебывая из стакана.

Ему как-то не представлялся пьяный дебош с участием Гринни, Тимми, Сяна и их общей подруги Микаэллы. Он был не то что дружен с этой компанией, но в общем-то симпатизировал этим ребятам, отчаянно барахтающимся в океане непростой жизни Семи Городов. То, что они любили повеселиться, вовсе не означало, что они склонны к хулиганским выходкам.

* * *

Пол помолчал немного и пояснил:

— Ребята подразжились деньжатами — должно быть, продали какому-нибудь лопуху городскую ратушу или мост через Залив. Ну и устроили по этому поводу пир на весь мир. Все бы хорошо, только вот Сяну не стоило закуривать «грезник»...

— Мм?.. — сново озадаченно протянул Ларри.

Сам он «грезником» не увлекался, но любителей этого курива за опасных типов не считал. Скорее наоборот — в большинстве своем то были люди тихие и слегка блаженные. Если они и досаждали кому-то, так только своей склонностью поболтать о сновидениях, навеянных сладковатым дымком этой травки. Агрессию «грезник» гасил. Тягу к алкоголю постепенно отбивал. И, ввиду того, что на здешних почвах рос хорошо и был доступен любому, цены на него были вполне умеренными.

Любителям этого зелья не приходилось выходить на большую дорогу, чтобы грабежом добыть денег на покупку очередной дюжины самокруток. Тем более что, в отличие от пристрастившихся к каннабису или героину, поклонники «грезника» не слишком страдали, если приходилось долго обходиться без него. Не более, чем поклонники «пепси», лишенные своего любимого напитка. Обкуриться «грезником» до смерти было практически невозможно. Многие медики считали даже, что он обладает определенным целебным свойством.

Почему принцессе попала шлея под хвост и она издала прегрозный эдикт, в котором к ряду подлежащих запрету «тяжелых» наркотиков был причислен и «грезник», было одному богу известно. Скорее всего, это был перегиб, вызванный реакцией на эпоху не слишком удавшихся экспериментов с легализацией любой наркоты. А может, Ее Высочество просто не любила тихих и блаженных.